Ангел-хранитель - стр. 85
От звонка мы оба подпрыгнули. Из ванны веером во все стороны брызги понеслись – вот и меня душ не миновал. Фу, мокро. И на полу – лужа, становиться туда не хочется. И кто же на этот раз звонит? А, Марина. И чего хочет? Просто поболтать? Да нет, непохоже, коротко как-то Татьяна отвечает. И где это они намерены завтра посмотреть, кому из них хуже? Может, она к нам придет? Вот хорошо бы, а то так мне не хочется ехать куда-то. Одно дело – просто пойти и погулять с Татьяной где-то неподалеку, и совсем другое – опять в транспорте трястись. Завтра и так день тяжелый будет, отдохнуть бы вечером… Так, вроде заканчивает отмокать. Нужно мне потихоньку к двери пробираться, пока она шторку не отдернула.
Перед сном она начала ставить будильник. Тут я уже взвился: какие восемь часов?! Нам же потом всю неделю опять ни свет, ни заря подниматься! Ну вот, хоть полчаса отвоевал.
*****
Воскресенье началось с беготни. Времени у нас было вполне достаточно – если бы только Татьяна не металась от одного к другому. Она потому ничего и не успевает, что за все сразу хватается. Казалось бы, начала готовить – закончи; потом на стол накрывать будешь. Нет, не умеет она все по очереди делать. С другой стороны, так, правда, и мне удалось поучаствовать. Только она салаты нарезала, начала перемешивать – бросила, побежала в гостиную тарелками греметь. Только я их до конца перемешал, слышу – уже назад мчится. Про бутерброды, наверное, вспомнила. Я осторожно переместился в гостиную. Так и есть. Тарелки, приборы, рюмки – на стол выставила, да так и оставила. Я хоть тарелки успел расставить, вилки-ножи разложить. Вот рюмки трогать не буду; она ни за что не поверит, что все сама поставила. О, уже назад бежит – сервировку заканчивать. Что там у нас на кухне? Масленку можно в холодильник убрать, хлеб оставшийся – в хлебницу спрятать… Больше все равно ничего сделать не успею.
Так мы с ней все утро и бегали: я – от нее, она – за мной. А тут уже – и десять часов, и звонок в дверь. Ну вот, себя в порядок привести не успела. Да ладно, ничего страшного – родители ведь, не чужие люди в гости пришли.
Когда видишь Татьяну рядом с родителями, интересное впечатление складывается. Внешне она – словно фоторобот, из них обоих составленный. Мать ее – невысокая сероглазая блондинка с ровным носиком и губками, в аккуратный бантик сложенными – поделилась с Татьяной глазами, носом и ростом. Отец же – худощавый брюнет – снабдил ее темными волосами и бровями и общей изящной комплекцией. Но это – если описание составлять. Если же посмотреть на них троих, то сразу видно, что то главное, что любую внешность оживляет, пришло к Татьяне не от них. Одного взгляда на Людмилу Викторовну достаточно, чтобы понять: вот – радушная хозяйка дома, хлопотунья-говорунья, такая гостя не только закормит, но и заговорит до смерти – за полчаса. А вот Сергей Иванович – молчун; но только молчит он так, словно в рейде в тылу врага: глаза настороженно прищурены, все тело подобрано – в любой момент готов отразить атаку превосходящих сил противника. И нет в моей Татьяне ни суетливости этой назойливой, ни сосредоточенности подозрительной: интересно ей на мир смотреть, интересно других слушать, интересно обдумывать потом услышанное-увиденное.