Анекдот как жанр русской словесности - стр. 13

При торопливом обмене реплик, когда нет возможности для развернутого диалога, когда господствует сжатая, отрывистая фраза, появление анекдота связано с мгновенным извлечением из резервуара памяти единственно нужного в данной ситуации сюжета. При этом очень часто вводится даже не сам анекдот (полным текстом), а только ссылка на него, или одна фраза (как правило, это пуантируюшее объяснение).

В развернутый, неторопливый разговор анекдот включается иначе – более обдуманно, обстоятельно, подробно. Но анекдот вводится в разговор не для того, чтобы сделать его более интересным, колоритным, ярким, не для того, чтобы развлечь или увлечь. Его цель иная: он должен высветить, актуализировать узлы разговора, представить наиболее рельефно, выпукло, убедительно многие его аспекты. Отсюда – исключительна важна точность попадания.

Был в риториках особый раздел – изобретение. В нем выделялись и классифицировались всевозможные формы художественной убедительности. Среди источников красноречия неизменно фигурировали пример (exempla) и свидетельство (testimonium): пример «состоит в напоминании известного по истории лица или происшествия»17; свидетельство «состоит в приведении слов какого-нибудь известного писателя в доказательство нашей мысли».18 И пример, и свидетельство, конечно, отнюдь не равнозначны анекдоту, но последний является их разновидностью. Поэтому, естественно, между ними можно найти много общих черт. Но самое главное, что пример, свидетельство и анекдот сближает их функциональная направленность: каждый из них представляет собой средство убеждения.

Таким образом, анекдот есть жанр риторический. Определяющая эстетическая сверхзадача его: он должен убедить, причем, тогда и так, когда иначе уже фактически ничего не сделаешь или сделаешь крайне грубо и топорно.

Недавно, когда я был в гостях, зашел разговор о знании иностранных языков. Хозяйка с гордостью сказала, что она некоторое время жила во Франции и потому свободно говорит по-французски, и что теперь этот язык изучают ее дети. Один из сидевших за столом заявил, что и он владеет французским. Получился почти парад торжествующих знатоков. Не хотелось спорить, доказывать, что умение болтать – это еше не все, что подлинное познание чужого языка – дело крайне сложное. А остудить пыл доморощенных полиглотов все-таки хотелось. И я решил выразить свою точку зрения историческим примером – анекдотом. И сразу отпала необходимость в тех долгих, нудных, банальных рассуждениях, которые уже были готовы слететь у меня с языка. К тому же, материализовавшись, рассуждения эти явно оказались бы непозволительно грубы по отношению к присутствующим. Ввод в разговор анекдота помог совместить точность с соблюдением приличий.