Анатомия скандала - стр. 20
– Вы в порядке? Может быть, вызвать вам такси? – Он повел ее к колоколу в Нью-Пэлас-Ярд, обеспокоенный и заботливый: ведь рядом с ним молодая женщина, слегка перебравшая коллега, которую нужно доставить домой.
Оливия остановилась и посмотрела на него снизу вверх, освещенная лунным светом, вдруг став совсем трезвой и чуть-чуть лукавой.
– Я бы выпила еще бокал.
Так все и началось – росток их романа проклюнулся тем благоуханным весенним вечером под темно-синим небом. Джеймс ограничился одним пивом, Оливия заказала джин с тоником. Они сидели за уличным столиком бара «Террас», рядом с Темзой. Джеймс смотрел в темно-серую речную глубину, глядя, как отражаются в водной ряби огни больницы Святого Фомы – там появилась на свет его дочь. Он сознавал, что переступает через свои принципы и рискует всем, что делало его добропорядочным человеком, примером для своих детей, – но ему было почти все равно.
В тот вечер они даже не поцеловались: вокруг были люди, да и Джеймс еще уверял себя, что устоит перед неизбежным. Все случилось неделей позже – после семи дней самой мучительной и восхитительной прелюдии в его жизни. Он извинился, что все произошло так быстро: ему хотелось поглотить ее (так ему казалось) быстро и без остатка. Оливия улыбнулась ленивой улыбкой:
– Будут и другие возможности.
– Как сейчас?
– Как сейчас.
Интрижка продолжалась – бурно, когда была возможность, но с перерывами на время парламентских каникул: на неделю в Саут-Хэмсе, недалеко от дома матери Софи, и две недели на Корсике, где Джеймс учил детей плавать на яхте и еженощно занимался любовью с женой. Роман с Оливией казался ему безумием, которое можно и нужно закончить, как только возобновятся парламентские сессии.
Вернувшись, он попытался дистанцироваться и после партийного совещания сказал Оливии, что все кончено. Он зашел к ней в кабинет, надеясь, что там она не устроит сцену и все ограничится деловым, можно сказать, профессиональным разговором. Спасибо, было мило, но им обоим понятно, что дальше так продолжаться не может.
Ее глаза повлажнели, реплики стали отрывистыми – такую реакцию Джеймс знал очень хорошо, и она его не тронула. Так реагировали все брошенные подружки и – в редких случаях, когда он ее огорчал, – его мать Таппенс.
– Так что, останемся друзьями? – спросил он, только чтобы услышать ее «да».
– Ну конечно. – Оливия весело улыбнулась, приподняв подбородок. Голос ее звучал задорно и смело, но все же дрогнул, подпортив впечатление. – Добрыми друзьями.
Так бы оно, может, и вышло, если бы он не сделал ошибку и не поддался искушению в последний раз. Джеймс придвинулся к Софи и обнял ее, не желая думать о том, что произошло в лифте. Не самое романтическое место, но в их с Оливией отношениях вообще было мало романтики: это Джеймс понимал и без «Мейл».