Амбивалентность - стр. 8
– Эй, не кисни! – Трекер включил в эфир песню и толкнул задумавшегося Шкета локтем. – Я знаю, что делаю. А ты знаешь, что я всё равно это сделаю.
– А если я не хочу, чтобы ты это делал? – буркнул Шкет.
Трекер пожал плечами:
– Что ж, твоё право. Тогда поедешь к медикам не на сиденье, а в кузове. Связанным.
– Сперва поймай, крюкорук!
– Сперва убеги, задохлик.
Шкет хрюкнул, сдерживая смешок, и ещё больше насупился – но уже ненатурально.
– И на кой прах я тогда за тобой увязался?.. – совсем по-стариковски посетовал он.
– Вот тут моя совесть чиста: я честно пытался от тебя отделаться, – усмехнулся Трекер.
…Когда он закончил эфир, Шкет уже спал, свернувшись клубочком на сиденье. Трекер не стал его будить и отправлять в спальный мешок, укрыл своей ветровкой и вышел из машины.
Ночь стояла свежая, влажная, пожалуй – слишком прохладная для излёта весны, и в одной рубашке было зябко, но за курткой Трекер не вернулся. Для эфира они съехали с наезженной дороги и остановились в холмах, на возвышенности, с которой открывался вид на реденький лесок вдалеке и развалины города за ним, но сейчас ни того, ни другого в темноте было не разглядеть.
Трекер долго стоял, бесцельно вглядываясь в ночь, потом достал из заднего кармана джинсов сигарету с зажигалкой и закурил. Курил он редко, а с появлением Шкета – почти никогда, и несчастные несколько сигарет путешествовали в бардачке пикапа уже больше года, но сейчас он знал, что без курева просто не уснёт. А поспать бы надо: ему нужна свежая голова, и не только для того, чтобы не съехать завтра в какой-нибудь овраг.
Он сделал неглубокую затяжку и медленно выдохнул дым, бледно-серый на фоне чёрного неба. Глядя, как тот извивается и корчится – как будто сопротивляется, но всё равно движется в заданном направлении, хоть никто его туда и не гонит, Трекер не удержался от мысленной параллели и невесело усмехнулся: «Прям как я».
Сигарету он держал левой рукой – курить правой так и не приноровился, хоть за десяток лет четыре железных механических пальца стали ему как родные. Он глянул на свою правую кисть, сжал и разжал кулак, тихонько звякнув металлическими сочленениями. Он ни разу не пожалел о том своём решении – не подчиниться Виктории, когда она выторговала его у колхозников, как скот. Трекер (в те времена его звали иначе) думал, что закончит свои дни в Фарме подопытным кроликом, но Виктория – тогда её называли Шай – купила его для себя – в качестве раба. Ставить опыты или тестировать препараты на нём могли бы и насильно, но заставить его делать то, на что рассчитывала Шай, она не смогла ни пытками, ни шантажом.