Аманат - стр. 14

Мои родственники решили, что долгие проводы дурная примета, а может просто спали. Но не буду исключать и запрет Повелителя.

— И что это? — недовольный голос Калима разнёсся по пустому двору.

— Мои вещи, — я оглянулась и открыла рот.

Сегодня Калим был в чёрном, но не его одежда поразила, а длинная сабля, висящая на поясе. Зачем она ему, если в этом мире магия? Он медленно спускался, глаза прищурившись, зло смотрели на бесконечные тюки, сундуки.

— А кто сказал, что ты едешь с вещами? — тёмная бровь изогнулась.

— То есть как это? — беспомощно оглянулась на замерших слуг.

— Как ты вчера сказала, — он сделал вид, что задумался. — «Повелитель накажет один раз, а муж — каждый день».

— Но… вы же не мой муж.

Мне бы хотелось, но вряд ли он так быстро решится на то, чтобы сделать меня своей женой. Или рассказы о гареме правда?

— Я твой закон. Ты аманат. Но скоро, — он подошёл слишком близко. Древесный аромат пощекотал мой нос. — На твоё девятнадцатилетие ты станешь амантой, моей любовницей.

— Это ваши мечты, мой Повелитель?

— У кого-то слишком острый язык. Но ничего, я это исправлю. И начнём прямо сейчас. Ты едешь без вещей на юг.

— Юг? Но там…

— Пески? Дааа, — он многообещающе улыбнулся. — А ещё нищета, голод, жажда. Думаю, это место поможет исправить недостатки твоего воспитания. Аманта.

И что-то мне подсказывает, что под «амантой» он подразумевает вовсе не моё имя, а свои планы на меня. Любовница. Может, кому-то это будет за счастье, но для меня слишком мало. Сегодня любовница, а завтра? Надоевшая кукла, выброшенная на улицу. Ни красоты, ни семьи, ни денег.

— А если я выживу и заставлю пески цвести, мой Повелитель?

Даже не пытайтесь меня спросить, как я это сделаю. Слова вырвались раньше, чем успела их обдумать. Я же рассчитывала на дворец, с возможным гаремом. А тут… Калим знает толк в наказаниях. Интересно этому обучают или с опытом само приходит?

— Ты? Интересно, — Калим смерил меня взглядом и погладил подбородок. — Допустим. И что же хочет маленькая птичка?

— Желание?

— Забавно. Жаль, что оно так и останется не исполненным, ведь пески не цветут.

— Это мы ещё посмотрим.

Продолжаю спорить на чистом упрямстве. Осталось придумать, как это сделать. Но если на Земле в пустынях были цветы и живность, то почему бы и здесь не оказаться? Я упрямо отмахивалась от того, чему меня обучали, мол, пески безжизненны. Если мы жизни не видим. Это не значит, что её нет. Это я вам, как археолог говорю.

— Непокорная, — он погладил меня по щеке. — Суровый климат это исправит. А мой брат проследит, чтобы твоя жизнь не была лёгкой.