Амалия и мы - стр. 9

– Достань мне яблоко, – сказал Петрик.

Я наклонилась, сумка стояла у меня под ногами. И тут…

На самом деле, что и как произошло, я осознала позже. Сопоставила, выложила фрагменты ощущений, заполнила пробелы допусками, и пазл сложился. Тогда же… Звук мотора, не нашего, другой машины, совсем рядом, прямо у меня над ухом, сухая дробь: «Та-та-та-та», будто градины по жести подоконника, визг шин, удар, и я взлетела. Все это уложилось в короткий миг, я рассказываю дольше. Рухнула в воду, жесткую, обдирающую тело, сдирающую с него легкий сарафанчик, как обертку с эскимо. Вода зеленая, бурлящая. Судорожно дергаю руками, ногами – скорей наверх, к воздуху. Мимо меня вниз уходит кабриолет. Медленно. Он погружается чуть расплывчатой по краям черепахой. За рулем сидит Петрик. Он не шевелится. Вокруг его тела закручивается розовый дым. Мы разминулись. Теперь уже навсегда.

Выныриваю, глотаю воздух, наполняю легкие жизнью. Новой.

Бомба по имени Петрик все-таки взорвалась. Не знаю, кем были те люди, что обогнали нас на горном серпантине, чем провинился перед ними мой возлюбленный, месть это была или наказание, устранение отработанного или отбракованного материала. Они хладнокровно расстреляли нашу машину и мгновенно испарились. Я даже не видела их. Возможно, они меня тоже. Поэтому не остановились, не заглянули вниз, не увидели мою всплывшую голову.

Как видите, наш с Петриком роман начался на острове, и на острове закончился. С тех пор я недолюбливаю острова.

Что было дальше? Больница в крохотном городке Помос. Меня выловила береговая охрана. Вытащили на борт катера и сдали в больницу. Я притворилась, что ничего не помню. Они решили, туристка надралась, свалилась с яхты, треснулась башкой, вот вам и амнезия. Случай редкий, но не единичный. Расспрашивали. Но я лишь глазами хлопала.

– Имя?

– Не помню.

– Как очутилась в воде?

– Не знаю.

– Может, упала с яхты, с катера? Может, столкнули?

– Не помню. Не знаю. Может.

Неделю я изображала безмозглую идиотку. Но надо было как-то выныривать из этой ситуации. Мою соседку по палате собирались выписывать. К ней пришел муж, принес ей одежду, документы, деньги, чтоб утром она благополучно добралась до дома. Рыбак, он должен был выйти в море ни свет ни заря. Не до жены. Я обокрала ее. Забрала все и ушла среди ночи.

Теперь меня звали Леа Патрину.

Крохотный пансион в Лимасоле, дешевый. Содержал его какой-то турок или болгарин, старик, высохший как ветка старой оливы, облизанный временем до полного отсутствия индивидуальных черт – темное лицо, глаза неразборчивого цвета над острыми скулами, серая борода. Крохотная комнатка – деревянный топчан, стул, умывальник. На что еще может претендовать мойщица посуды в забегаловке для портовых грузчиков?