Амалия и мы - стр. 11
– Нет, – он наматывал на палец мои кудри, подносил прядь к глазам, смотрел сквозь нее на свет, – не люблю Шотландию. Сырая серая страна. Холодно. Мне нужно солнце. Прогретая томная Греция. Белое на голубом. А рыжие рождаются повсюду. Ты же родилась. Надо только понять, как тебя будут звать. Аргиро? Нет, жестковато. София? Избито. Сфено? Да, пожалуй. Тебя будут звать Сфено.
– Что это за имя? Не слышала такого.
– Ну что ты, девочка. Наверняка, слышала. Просто не помнишь. Сфено – старшая из сестер Горгон, дочь морских божеств, бессмертная красавица.
– Горгона – красавица? – я хохотала. – Медуза Горгона со змеями вместо волос? Если ее сестрица хоть отчасти была похожа… Бр-р-р…
– Дурочка, – говорил Аристарх нежно, – сестры Горгоны были красавицами, недаром к ним относился эпитет «лебединошееи». Перешли дорогу Афине, вот та и поквиталась с бедняжками, превратив в монстров. В общем, именно образ огневолосой красотки Сфено будет бередить душу моего героя.
Надо ли говорить, что я уехала с Аристархом? Он позвал, я согласилась.
– Поедешь со мной, девочка?
– Поеду.
– Ты не спрашиваешь, куда?
Я не стала объяснять ему, что хочу уехать не куда, а откуда. Уехать, наконец, с этого до тошноты красивого острова, ставшего могилой моего Петрика и едва не ставшего моей собственной могилой. Не видеть сверкающего моря, безмятежно раскинувшихся гор, шепчущихся олив и буйно цветущих азалий. Мне было все равно, куда ехать. И вы абсолютно правы, я использовала Аристарха. Впрочем, он тоже использовал меня. Не только мое молодое, влекущее его тело. Мой мозг тоже. Уже там, на Кипре, я стала превращаться в его секретаршу – собирала листы рукописи, которые он постоянно раскидывал, подкалывала в папочку короткие фрагменты, написанные на чем попало, даже на ресторанных салфетках и квитанциях. Пришла в голову фразочка, и записал, чтоб потом не гоняться за ней, не выуживать из памяти. Позднее превращение завершилось – я вела его переписку с издателями, отвечала на звонки, перепечатывала с диктофона куски романа, составляла рабочий график: встречи с читателями, выступления на радио и прочее, и прочее, и все такое прочее. Но это малоинтересно.
Ах да, я же не сказала, где мы жили. Маленький французский городок на берегу зеленой реки. Вы знаете, что вода во многих французских реках отдает зеленью, а почва почти бесцветная, светло-серая? Представьте себе. Как он назывался? Какое это теперь имеет значение? Вы ведь все равно не проверите. Он назывался Бомон. Нет, это не «высший свет», пишется совсем по-другому. Французы любят ставить лишние буквы. Вот в них все и дело. Звучит одинаково, а пишется по-разному. И смысл разный. Этот Бомон означал «красивая горка», а если переводить на русский литературно – «красная горка». Пришлось, как ни крути, выучить французский. Хотя после школьного английского, финского и греческого это было не столь уж трудно.