Алтайская баллада (сборник) - стр. 29
– Здравствуйте, товарищ Темирбаш. Давно из Кутву?
Девушка тоже узнала Безуглого, протянула ему руку.
– Я теперь работаю в Улале. Кутву кончила.
Около нее суетилась маленькая старая Тойлонг в высокой бараньей шапке, в праздничной голубой сатинетовой шубе и в бархатном черном чегелеке[11]. На поясе у женщины рядом с кресалом и гребнем гремели большие ключи. Темирбаш положила ей на плечо руку.
– Товарищ Безуглый, посмотрите на мою маму.
Безуглый снял фуражку. Алтайка кивнула ему головой, но руки не подала, Темирбаш показала Безуглому ее ключи.
– Смотрите, какие мы богатые. Сколько у нас сундуков?..
Она быстро сосчитала.
– Целых пять.
Девушка громко засмеялась, подошла к аилу, откинула легкую дверцу из лиственничной коры. Безуглый увидел лохмотья, залатанные мешки, закопченные котлы, треног и единственный ящик, некрашеный, старый, без замка.
К жертвенникам они поехали вместе. На переправе через небольшую речку Темирбаш задела своим стременем стремя Безуглого, показала плетью на воду.
– Вот ключи к нашим богатствам. Они звенят на поясе у хана Алтая.
Девушка хлестнула споткнувшегося коня, натянула повод.
– Один алтаец-студент пишет мне из Ленинграда, что первым его проектом, когда он кончит вуз, будет проект алтайской гидроэлектростанции.
Безуглый обернулся к своей спутнице.
– Езуй Тандыбаров?
Щеки у Темирбаш стали краснее ее комсомольского значка.
– Откуда вы знаете? Вы с ним знакомы?
Безуглый отшутился:
– Я все знаю.
Береза – священное дерево. Она вся белая. На нее никогда не падает огонь молнии. Время ее цветения – весна.
Берез натыкали вокруг жертвенников. К березе привязали жертвенную лошадь. Березу с тремя вырубленными на ней ступенями и четырнадцатью зарубками вкопали перед открытым шалашом шамана.
Анчи и Мампый стояли на белой широкой кошме около костра. Анчи накаливал над огнем бубен. Он пробовал его колотушкой. Бубен звякал и глухо гудел. Мампый из кожаной бутылки наливал в деревянную чашу свежее молочное вино. Алтайцы жались плечом к плечу. Сзади них валялись кучи седел. Табун стреноженных коней пасся в долине. Гостей было много.
Охотники и Темирбаш сели в стороне. Несколько голов обернулось на них. Эргемей и Эрельдей – сыновья Анчи – молча поклонились Помольцеву. Гости по очереди подходили к шаману с полными бутылями в руках. Шаман араку каждого наливал в чашу, веткой вереска сплескивал ее на огонь и в стороны – Трехвершинной головы Катуни, Золотого озера и Горы с Изгородью. Мампый был в белом длинном халате с красными нарукавниками, в белой берестяной высокой шапке с красными лентами и в красных мягких броднях. Красные ленты у него спускались до земли и с шапки, и с плеч. На ветру он весь струился огнем. Огонь лент бегал и в гриве белой кобылицы, и на веревке, протянутой по березам вокруг жертвенников.