Алтай. XXI век. Проза - стр. 44
– Кто-то ветками трещал, – сказала она шепотом.
Они вглядывались в ольшаник.
– Никого там нет, – сказал Руди.
– А ты, Рудик, напугался, что я утону? – спросила она его.
– Некогда было пугаться.
– Вот мы с тобой водяные! Ни в реке, ни в болоте не тонем. Пойду платье выжму. А то не просохнет.
Ариша пошла к ольшанику, тихому и неподвижному, будто и не трещал он оглушительно только что, сняла платье, отжала его и натянула, съеживаясь от неприятно щекочущего холода.
– Рудик, теперь ты иди.
Руди махнул рукой. И так высохнет!
Они уселись на толстую оголенную, будто кто обглодал с нее всю шкуру, ольховую корягу, на самый солнцепек.
– Мамка говорит, что ты рыжий, как все фрицы, и долговязый. А мне нравятся твои волосы, – улыбаясь, Арина провела по его волосам. Они были коричневато-рыжие, а на солнце просвечивали, как гречишный мед. – Ненавидит она тебя, – вздохнула Ариша. – Прямо лопается от злости.
– Простить мне не может, что рогов у меня не оказалось, – пошутил Руди.
– Может, отрастишь?
– Без твоей помощи не смогу.
Они засмеялись.
– Мы как будто обручились, – сказала Ариша, прижимаясь к нему.
– Ты что наделала? – наступала Прасковья на дочь. – С немцем связалась! Отец наш воюет с ними. Да чтоб моя кровь с ихней смешалась?
Ариша хотела пройти в горницу, чтобы переодеть влажное, пахнущее болотом платье, но мать преградила ей дорогу, и она осталась стоять посреди прихожей.
– Мама, ничего же не было, – догадываясь, о каком смешении крови говорит мать, прошептала Ариша.
– А вот дядька Авдей, он видел вас за ольшаником, он по-другому говорит.
– Врет твой дядька Авдей.
– Да я этого фрица ружьем отцовым, вместе с его Тантэмой! – Прасковья кинулась к висевшему на стене ружью отца. – Немчуру производить! Не хочу! Не хочу! Что я отцу скажу?
– Мама, мамочка, не надо. Я больше никогда с ним не буду встречаться! Даже разговаривать не буду! – крикнула Ариша. Ей показалось, явственно послышалось, что мать выстрелила, и Руди упал, упал в болото.
Ночью Ариша заболела. Утром ее, в ознобе скрюченную и задыхающуюся, Василий Абрамыч вынес на руках из избы и отвез на своей бричке в районную больницу. Главный фельдшер, Иван Матвеевич Диц, сначала предположил, что у нее начинается сыпной тиф, но явных симптомов не появилось, и он понял, что ошибся. Не сразу, но удалось сбить высокую температуру.
– Неясная клиническая картина, – медленно и четко говорил он Прасковье, приехавшей в очередной раз в больницу с попутной подводой. – Температура ушла, а с ней и бред, и судороги, но состояние все равно тяжелое. Никакого воспаления не обнаружено.