Алтай. XXI век. Проза - стр. 2
Через улицу по той же стороне проспекта начинался другой квартал, который тоже был образован похожим каре из нескольких домов. То территория завода «Трансмаш». Неподалеку разместились кварталы моторного завода, комбината химволокна… Иногда юные жители кварталов схватывались друг с другом, бывало, бились до крови. За какие такие блага или места под солнцем – никто сказать не мог. Когда годы спустя у взрослого Пологина спрашивали об этом, он отвечал, без особой, впрочем, убежденности:
– Сытые стали, сила появилась… А с точки зрения биохимии – высвобождение энергии как продукта окисления аминокислот и жирных кислот. Но… без включения головы.
Куда труднее даже для повзрослевшего уже Пологина был вопрос, кто из многочисленной дворовой детворы был сыном начальства, а кто отпрыском простых работяг? Как-то не наблюдалось заметного различия, а может, дети заводского руководства во дворы не выходили? Он начинал вспоминать: у Володьки отец литейщик, у Славки – токарь, у Нинки мать крановая, отца она вообще не видела, у Лехи батя модельщик… Вот Моня… Точно, у него отец инженер! Так Моня опять же первый футболист, забияка и двоечник. Свой!
Квартиры в домах были в основном двухкомнатные, реже – трех- и уж по счету на пальцах руки – директорские, четырехкомнатные. Пологины жили в двухкомнатной, с соседями. Их четверо (он с сестрой и родители) и соседей трое – молодая пара с девочкой-крохой. Дружить не дружили, но уживались как-то, даже не скандалили из-за места на кухне. Всем известно, этого самого места никогда не хватает, если приходится делить его на двух хозяек.
Пологин подрастал и томился отсутствием собственного пространства в квартире. Позднее, накопив разума, он ужаснулся мысли: каково было чувствовать на себе их семейную стадность сестре, которая старше его на шесть лет! И другое со временем стало приходить в голову, особенно когда к его детям начали цепляться всякие болячки. Он и его сверстники были здоровее и способнее к жизни, потому что при первой возможности убегали из дома и большую часть жизни проводили во дворах, находя друзей у баскетбольного кольца, а не в интернете. Но понимание всего этого, как уже было сказано, пришло потом. Годами раньше он выходил на улицу и подолгу смотрел на большие окна (только в этих, директорских, квартирах были такие, трехстворчатые) в третьем этаже. Смотрел и завидовал.
Тогда жизнь была богата на события. Последовательности нынче и не припомнить, но происходило все одно за другим: снесли избушку деда с бабкой, вырыли на месте их усадьбы котлован, а через год снова зарыли и спустя несколько лет на этом месте начали строить спортивную площадку. Перевели дома на центральное отопление, убрав из подвала кочегарку, по двору вдоль всех домов котельного поставили красивые, с украшениями в виде шишечек чугунного литья фонарные столбы и зажгли на них матовые плафоны. Пологин навсегда оставил боты «Прощай, молодость», которые напоминали водолазные бахилы и надевались поверх ботинок. Из удовольствий – металлические баночки с монпансье (редко), пирожки с картошкой у лоточницы на углу (чаще), томатный сок в гастрономе напротив (чаще всего). Питие сока – ритуал: кладешь в черную пластиковую чашку десять копеек, продавщица нацеживает из большущей колбы ярко-красный сок (никому в голову не приходило, что он может быть разбавленным!), ты чайной ложечкой, которую достаешь из стакана с водой, набираешь из другого стакана соль (по вкусу) и не спеша размешиваешь ее. Потом возвращаешь ложечку на место и, отойдя в сторонку, медленно опустошаешь стакан.