Алтай. XXI век. Проза - стр. 15
Он в нерешительности повернулся к жене, и та дополнила – по простоте душевной:
– Наш сказал, что без Насти не поедет.
– Не в этом дело! – Муж ожег ее взглядом.
Пологин не дал ему договорить, выглянул в коридор.
– Настя!
Внучка вошла в комнату и не поздоровалась с гостями. «Виделись уже!» – отметил про себя Пологин.
– Это так задумано, что я узнаю обо всем последним? – спросил, стараясь смягчить тон.
– А я согласия не давала, – нисколько не робея, ответила внучка. – И без тебя, дед, не дам. Как я понимаю, все еще на стадии обсуждения.
В комнате повисла тишина. Пологину пришла в голову именно эта фраза из множества романов. Он усмехнулся, прислушиваясь к себе, никакого отзвука не обнаружил, только противное щемление в области сердца.
– Давайте так, – молвил, стараясь быть рассудочным. – Мы сейчас с Настей вдвоем обговорим ваше предложение, взвесим все за и против…
Гости, подталкивая друг друга, заторопились к выходу. Вид у них был, будто они сбегают из ресторана, не расплатившись.
Говорили долго, но Пологин все для себя решил, когда на середине разговора выяснилось, что Настя уже полгода усиленно изучает испанский.
Спустя два месяца после отъезда младшей внучки Пологин завел себе кота. Подобрал на улице рыжего и беспородного. Он много уже чего знал из серьезных наук, когда открыл, что у кошек бывают породы, может, потому ему было наплевать на родословную беспризорника. Рыжий освоился быстро и своим углом считал все четыре комнаты в огромной квартире. Правда, нужду справлял в специальный лоток.
Вечерами Пологин ходил подышать во двор и втайне все надеялся увидеть кого-нибудь из старых знакомых. Людей встречал много, и пожилые были среди них, но вот знакомых не попадалось. Он обходил по порядку номеров котлозаводские дома, отмечал все возрастающее количество машин под окнами, считал фонари с шишечками и пустыми глазницами, их было, как и прежде, тринадцать. Столько металла пропадает! – думал иногда и тут же одергивал себя: а свезут – что здесь останется родного, кроме каменных стен? Но, как ни странно, оставался прежний детский садик и все та же беседка на его игровой площадке. Пологин замирал возле ограждения, и голос в нем поднимался: да это же все не так, все не со мной, все из других жизней, поскольку свою я помнить не могу! Я же ударился головой, и мне навсегда отшибло память! Вот только – Серега, Леха Компот, Моня, Лина, мама с папой, сестра – и всё. Всё! Больше никого и ничего!..
По выходным он гулял по городу и однажды заглянул на площадь, где в субботу разворачивался местный блошиный рынок. Книги, монеты, марки, значки, фарфор и прочие, порой неожиданные мелочи. И вдруг он увидел баян. «Мой!» – сразу же узнал инструмент фабрики «Красный партизан». Подошел ближе, чтобы удостовериться. На басовой ноте «до» отец сделал насечку в виде крестика, чтобы палец легче и быстрее находил эту кнопку. Точно, вот он, крестик!