Алмазный фонд Политбюро - стр. 4
Эдуард Одье не мог не нарадоваться сделке, которая принесла возглавляемой им миссии более чем осязаемую экономию. Фаберже не взял за аренду дома ни копейки, только и того, что попросил принять на хранение шесть чемоданов с вещами да саквояж с драгоценностями, которые Одье должен был переправить за границу сразу же, как только представиться возможность. И вполне естественно, что он согласился на столь выгодное предложение. В присутствии доверенного человека была составлена опись драгоценностей с указанием цены каждого изделия на 1913-й год, и только под утро, когда были закончены все формальности – расшифровка товарных номеров изделий, их наименование, цена и наличие драгоценных камней, Эдуард Одье по-настоящему осознал, какое богатство доверил ему Карл Фаберже. Содержимое дорожного саквояжа, который Одье запер в сейф, стоило более полутора миллионов золотых рублей!
Это был август восемнадцатого года. Сейчас же заканчивался по-осеннему холодный октябрь, и все эти два месяца руководитель Швейцарской миссии в Петрограде жил напряженной жизнью дипломата, который должен был отслеживать малейшие нюансы в изменениях внешней и внутренней политики руководимого Лениным государства. Порой он даже забывать стал про оставленные на хранение драгоценности, как вдруг…
Надежный человек из Петросовета, которому Одье платил за реальные услуги столь же реальной валютой, шепнул на ушко, что пошел слушок, будто готовится вооруженный налет на Швейцарскую миссию. Причем налетчики ориентированы на драгоценности, которые оставил на хранение господину послу Карл Фаберже.
Поначалу Одье даже не поверил сказанному, да и как поверить в подобное, если о саквояже с драгоценностями знали всего лишь четыре человека – кроме Одье, это сам Карл Фаберже, его сын Евгений, да еще ювелир Мендель, которого Карл во время описи драгоценностей представил, как человека, «которому можно доверять, как самому себе». Однако хотел он в это верить или нет, но утечка информации произошла, и с этим надо было считаться.
В этот день Одье вернулся в дом на Большой Морской раньше обычного и заперся у себя в кабинете, в том самом, где два месяца назад Карл выложил на стол особо ценные бриллианты, драгоценные камни, золотые украшения и ювелирные изделия его собственной работы, реальную оценку которым должен был дать Моисей Мендель. Они проработали всю ночь и уже утром следующего дня, когда была закончена опись, а драгоценности аккуратно сложены в саквояж, распили бутылку коньяка, и теперь уже бывший хозяин дома в присутствии Евгения и все того же Менделя передал саквояж Одье, руководителю Швейцарской миссии в Петрограде. Господи, сколько тоски было в его глазах! Словно предчувствовал, что на этом мытарства его семьи не закончатся.