Аллочка и строптивый Дед Мороз - стр. 7

– Твою мать, Аллочка, – многозначительно протянул он и, схватив меня за руку, потащил в сторону так, что я едва успела схватить свой телефон, установленный на парапете.

– Куда вы меня ведете? – нерешительно протянула я, послушно шагая за нелюбимым коллегой.

– В машину. Ты дрожишь. – коротко ответил он, даже не оборачиваясь на меня.

Пропустив проезжающий мимо автомобиль, мы перемахнули через дорогу на красный свет светофора, и не успела я возмутиться тому, что из-за Гордеева мне приходится нарушать правила дорожного движения (а я не люблю нарушать правила!), как тот раскрыл передо мной дверь машины, припаркованной у книжного.

Когда виновник моего неудавшегося прыжка сел за руль, я смерила его взглядом, полным презрения.

– Не надо было, – буркнула я, даже не уточняя, что именно ему не надо было делать.

Гордеев потер переносицу и покачал головой.

– Надо было позволить тебе броситься с моста? – хмыкнул он.

– Я не собиралась бросаться, – оправдалась я, потирая замерзшие руки, – Там внизу был снег.

– Зачем так сложно? Пойдем! Я просто кину тебя в сугроб! – Гордеев снова вспыхнул и отвернулся от меня, будто смотреть на такую глупую овцу было невыносимо.

Я промолчала и, надув губы, тоже отвернулась к окну, за которым виднелся мост.

– Последние три дня была плюсовая температура. Под мостом полынья. Ты ушла бы под воду вместе со снегом, – процедил Гордеев, изо всех сил стараясь звучать спокойно.

Я молчала, вглядываясь в очертания моста. Что, если он прав? Я действительно чуть не совершила безумство, от которого могла бы встретить Новый год в больнице. И это в лучшем случае.

– Один человек сказал, что я скучная, – тихо призналась я.

– Степанов? – сухо осведомился Никита Дмитриевич, и я кивнула, повернувшись к нему. – Тебе так важна его оценка?

Наши глаза встретились, и даже в темноте я заметила, как во взгляде Гордеева мелькнул интерес.

– Он тебе нравится, – удивленно произнес мужчина, а я лишь отвела взгляд, – Аллочка…Твою мать. С моста из-за этого не бросаются.

– Я не бросалась, – напомнила я, – Я только хотела снять на камеру, как я совершаю безумство.

– Не безумство, а глупость, – фыркнул Гордеев, а я в ответ тяжело вздохнула.

В машине повисла гнетущая тишина. Гордеев смотрел в одну точку перед собой. Я же пробежалась взглядом по украшенной витрине книжного магазина, стараясь избегать смотреть на суровый профиль коллеги. Я отвела глаза и наткнулась на запечатанную в пленку книгу, неряшливо брошенную на приборную панель.

Неужели Гордеев после работы заехал в книжный и уже на выходе заметил непутевую Аллочку, висящую на перилах моста? Наверное, он выругался излюбленным