Алленберг - стр. 9

– Интересно, что он подразумевает под этим?

– Да кто же его знает. Расспросов дед не любит, слишком сентиментален, чуть больше спросишь, так он расплачется. Видимо, сильно в жизни его помотало, но старик он добрый и как родной уже нам.

– Да, я заметила, очень душевный старичок.

– А вы правда его в театр пригласили? – недоверчиво спросил парень.

– Пригласила.

– Ну что ж, повезло старику. С такой девушкой я бы тоже в театр сходил.

«Эй, ты чего, парень, неужели решил ко мне подкатить? Только этого мне не хватало. У меня на тебя совсем другие планы», – подумала я, и хитро улыбнулась.

– Мне пора ехать. Спасибо за возможность быть здесь и за экскурсию, – сказала я ему.

– За экскурсию благодарите деда, он тут каждый куст знает, а я очень рад помочь вам, если понадобится.

– Думаю, что я здесь не в последний раз.

– Буду рад, если ещё раз приедете, – улыбаясь, сказал парень.

И я приеду. Обязательно приеду.

Глава 3

Мчусь по трассе в направлении Калининграда. Широкая шоссейная полоса добротно отремонтированной трассы позволяет моему старенькому БМВ разогнаться до ста тридцати. Мимо меня мелькают деревья, иногда старые покосившиеся домики, в основном ещё немецкой постройки. В голове так же одна за другой проносятся мысли.

Вспоминаю истории, которые мой дедушка рассказывал о войне, о нацистах, и по телу пробегает дрожь.

А что, если старик из Алленберга неправ? А что, если Кенигсберг всё ещё был жив, также как был жив Велау и другие прусские города? Они были живы вот в этих старых зданиях из красного кирпича, в этих кирхах, амбарах и обветшалых домах, даже в реках и озёрах, что были выкопаны ими – людьми другой нации. Нации, что взяла на себя право Бога, право решать, кто будет жить, а кто жить не должен. Для этого судилища было построено множество концлагерей – машин для убийств тысяч людей… Людей, лишних для избранной расы.

Нет-нет, нельзя так всех под одну гребёнку. Всегда и во все времена были люди среди мрази и мрази среди людей. Ведь не все немцы были фашистами, не все хотели человеческой мясорубки.

Я тихо плакала.

Это было… Было очень давно… Почему же я думаю об этом сейчас? Почему старая полуразрушенная психушка заставила меня задуматься об этом?

Глава 4

Темно. Местами безлюдную улицу освещал тусклый свет уличных фонарей. В ночной тиши сонного города были слышны только постукивания каблучков изящных женских туфелек жёлтого цвета, сшитых по последней европейской моде.

Их обладательница, совсем ещё молодая женщина, спешила в сторону Гроссе Крангассе2. Её стройная фигурка в светящемся голубом платье была заметна даже в темноте. Копна вьющихся каштановых волос развевалась на ветру, на лице читалось полное отчаяние, даже боль.