Алиенора Аквитанская - стр. 3

Брак наследника французского престола с наследницей престола Аквитании стал великим историческим событием. Ровно за сто пятьдесят лет до этого, в 1137 г. Гуго Капет, «герцог франков», завладел троном, заставив баронов, собравшихся в Санлисе после смерти последнего из потомков Карла Великого, признать себя королем. Династия, которой предстояло будущее, на какое она и рассчитывать не смела, делала первые трудные шаги: в течение целого столетия и даже больше преемники Гуго Капета вслед за ним ни о чем другом и не помышляли, кроме того, чтобы уцелеть самим и передавать корону от отца к сыну. Не обладая имперским величием Каролингов, они для Запада были энергичными выскочками, которые, сделав ставку на длительность – великую силу времени, – сумели удержаться во главе королевства. Сумели, потому что они, сеньоры среди прочих сеньоров, смогли извлечь выгоду из феодальной клятвы, той личной связи между людьми, которая соединяла на всей территории великих и малых баронов, опутывала их сетью взаимных прав и обязательств; обширной сетью, сплетенной кольцо к кольцу и нам представляющейся очень запутанной, поскольку результат этих хитросплетений очень отличался от знакомого нам централизованного государства. Гуго Капет и его преемники, один за другим принуждая еще при своей жизни короновать своих сыновей и добиваясь от вассалов клятвы верности, создали династию, известную как династия Капетингов: они заставили забыть о том, что первый из них, Гуго Капет, был избран сеньорами, равными ему.

Но что представляла собой в действительности власть Капетингов во французском королевстве, которое к тому времени уже постепенно вырисовывалось в своих нынешних пределах?[3] Моральную власть, данную коронованием, право третейского суда в междоусобных распрях вассалов, право наводить порядок там, где совершались злоупотребления силой и грабежи, – но все это не имело ничего общего с верховной властью такого монарха, каким был Людовик XIV, или императора Священной Римской империи. Владения многих сеньоров, признававших себя вассалами короля, – например, герцогов Нормандских или графов Шампани, – были обширнее и богаче королевских. Король правил лишь на принадлежавших лично ему землях, в своих ленных владениях, которыми он непосредственно управлял и с которых получал доходы. Но ко времени заключения аквитанского брака эти владения сжались до узкой полоски земли, которая тянулась от берегов Уазы, от Суассона до Буржа, т. е. приблизительно территории Иль-де-Франса, Орлеана и части Берри. Когда правящему королю Людовику VI удалось завладеть расположенной между Парижем и Орлеаном крепостью Монлери, он так обрадовался, словно «у него из глаза вынули соринку, или сломали двери темницы, в которой он был заточен»