Алгоритмы композиционного мышления в станковой живописи - стр. 48

Мы всегда имеем дело с условностями, которые только в результате «прочтения» превращаются в элементы, имеющие художественный смысл. Поэтому деление на абстрактные и конкретные элементы, которое мы описывали выше, с психологической точки зрения не принципиально. Линия для одного человека может оказаться значительно конкретнее по смыслу, чем предмет или даже жанровая сцена для другого. Судить о смысловой сущности изображённой детали можно только в контексте «смысловых атомов», о которых говорилось выше, т. е. в контексте коммуникативных отношений.[25]

Цель художественно-композиционного мышления – организовать изобразительные элементы в смысловую целостность, которая наделяет субъективно-смысловые свойства элементов объективным общекультурным содержанием. Композиционное мышление обрабатывает и передаёт художественную информацию. Главная психологическая причина возникновения такой информации коренится в потребности обмена чувствами и оценками, в передаче сведений о «бытии – для – нас». [8] При этом «изобразительный элемент», входящий в структуру трёхчастной основы композиционных мыслительных операций, есть, по существу, знак чувства и, безусловно, знак интеллектуальной оценки, её символ. [9] Абстрактные и конкретные элементы при этом теряют своё коренное различие, приобретая свойства знака и символа, они становятся семантическими элементами.

Каким образом изобразительный символ оказывается способным исполнять роль знака эмоции?

Прежде, чем попытаться ответить на вопрос, необходимо рассмотреть понятие «архетипический элемент», о котором говорилось выше.

Начнём обзор с художественных представлений XYII века. Обратимся для этого к интересной, хотя и не во всём бесспорной книге выдающегося английского художника Уильяма Хогарта (1697–1764) – «Анализ красоты».[26]

Хогарт рассчитывал отыскать рациональную методологию создания красоты[27]. Для этого он традиционно стремился найти объяснение природе красоты в самом произведении изобразительного искусства. Пытаясь понять, какими средствами можно передать то, что вызывает в нас чувство красоты, великий график изучил массу литературных источников, прежде чем в книге Дж. П. Ломаццо[28] нашёл малоизвестные наставления Микеланджело своему ученику Марку из Сьены[29]: «В основу композиции должно класть пирамидальную и змеевидную фигуры, поставленные в одном, двух и трёх положениях». Усмотрев в этом правиле вслед за Микеланджело и Ломаццо тайну искусства, Хогарт, тем не менее, не удовлетворяется столь общей рекомендацией. Он пишет: «…Пока оно (художественное средство) не изучено систематически, практическая сущность того, что мы называем «привлекательностью», не может быть нами достигнута».