Александр Невский - стр. 37
– Я победил его, отец!
– Молодец, – неожиданно сказал великий князь. – Твой конь отныне.
Поймал несколько удивленный взгляд Сбыслава, нахмурился, сдвинул брови. Ему стало неуютно от собственной искренности, но выручил старший конюх:
– Дозволь, великий князь, горбушку хлеба парню дать. Пусть жеребца прикормит.
– Добро, – хмуро согласился Ярослав. И буркнул Яруну, не глядя: – Жду всех троих на обеде.
Князь отменил собственное повеление Яруну после полуденного сна без промедления отъехать к Александру. Повеление предполагало, что обед не будет общим, не превратится в прощальный, но теперь Яро-слав уже не мог отказаться от удовольствия отобедать с внезапно обретенным сыном. Пусть незаконным, пусть неведомым, но своим. Отважным, умелым и ловким. «Моя кровь, – с гордостью думал он, возвращаясь с конюшенного двора. – И смелость моя, и ловкость моя, и ярь моя безрассудная. Поговорить с ним надобно, порасспрашивать его, послушать…»
Он распорядился накрыть в малой трапезной, никого из ближних бояр и советников на обед не пригласил, а сел так, чтобы сын оказался через стол к нему лицом. Поглядывал на него, даже раза два улыбнулся, а начать разговор не мог, и беседу поддерживать пришлось Яруну, потому что его анда разговорчивостью не отличался, а Сбыславу по возрасту полагалось отвечать только на вопросы старших. Беседа вертелась вокруг коней, их особенностей, выездки и характера и была общей, поскольку все четверо толк в конях понимали.
– Сила татар в том, что всадник и лошадь у них одно целое. Сутками с коней не слезают, так ведь, Чогдар?
– Пересаживаются на запасную, когда конь устает, – пояснил Чогдар. – Каждому надо иметь три, а то и пять лошадей. Боевую, две запасные да две вьючные.
– На коня мальчонку еще во младенчестве сажают, – сказал Ярун. – Так мы с андой Сбыслава и воспитывали. Ездить на коне раньше выучился, чем по земле ходить.
Сбыслав быстро глянул на князя, смутился, опустил глаза и почему-то покраснел. Ярослав улыбнулся:
– Татарского десятника в честном поединке убил, а краснеешь, как девица.
– Он осмелился отца плетью ударить, – не поднимая головы, сказал юноша.
– А отец сам за себя и постоять не мог?
– Мог, но не успел. Я того десятника в ответ два раза своей плетью огрел, он сразу за саблю схватился, а мне Чогдар свою саблю бросил и крикнул, чтоб я нападал, а не защищался.
– Нападение – лучшая защита, – подтвердил князь. – И не боялся? Он, поди, постарше тебя был, покрепче да и поопытнее, а?
– Я знал два боя, а он – один, великий князь.
– Что значит – два боя?
– Отец меня русскому бою учил, а Чогдар – татарскому, – смущаясь, пояснил Сбыслав. – Я знал, как десятник будет биться, а он не знал, как буду биться я.