Александр I = старец Фёдор Кузьмич? - стр. 50

Роковой процесс порчи характера начался у Александра очень рано – с того периода, когда надлежало бы наступить полному развитию воли, т. е. с юношеского возраста. Уже в это время у него высказываются первые признаки слабости воли: на него по временам нападали ничем не объяснимые медленность, праздность и лень, столь мало свойственные острому живому направлению юношеского ума. Слабая воля не могла удержать Александра от физических эксцессов, наступивших вслед за его ранним браком и повлекших за собою не только физическую слабость, но и заметную умственную усталость и бездеятельность. Пустота души, вызванная такими переменами, заполнялась пустым, ничтожным и нередко недостойным препровождением времени в обществе парикмахера Романа и прочих «комнатных», на что неоднократно жалуется Протасов.

Но всего резче и очевиднее слабость воли Александра сказывается там, где требовалось единовременное напряжение ума и воли. Тут он обыкновенно слабел и уступал, отдаваясь бесплодным волнениям. Так он поступил в 1796 году, когда нужно было дать решительный ответ на предложенный ему пост наследника престола. Так он отвечал и в ту, гораздо более важную минуту, которая предшествовала смерти императора Павла. Сначала молчание, вздохи, а затем уступка, как справедливо замечает Шильдер.

Слабость воли, бессилие отстаивать свою независимость и личность рано развило в Александре черту, стоящую резким диссонансом в его честной возвышенной душе. Мы разумеем уклончивость, обратившуюся впоследствии в скрытность и обман. На эту черту указывает и жалуется и Екатерина, и другие лица, имевшие близкое отношение к Александру. Уклончивость, скрытность, а затем и двоедушие помогли ему выходить из затруднений там, где требовалась прямота и решительная воля для отстаивания своих убеждений и предначертаний. Обидчивость и мстительность, тщеславие и хитрость постепенно явились плодом слабой воли, бессильной охранять высшие, благороднейшие качества души, которыми был богат Александр. В важных случаях жизни, среди крупных событий, приходило в возбуждение его чувство, но менее возбуждался ум и всего менее воля: он был бессилен в психической борьбе. «Если бы в это время здесь вы были, – говорит он Чарторыйскому о событиях перед своим вступлением на престол, – я бы не позволил себя увлечь на этот путь». Императрица Елизавета Алексеевна говорит, по поводу тех же событий, что «его чувствительная душа навсегда останется растерзанной». Молчание, согласие, вздохи, т. е. бессилие мысли, бессилие воли и одни только волнения. Такая внутренняя борьба, которою жил этот, достойный лучшей участи, человек, кончилась не возвышением, а упадком характера, не прогрессом души, а горестной деградацией. «Он безмерно желает поступать во всем хорошо, он обещает», – говорит о нем Екатерина. Но для осуществления желаний и обещаний необходимы непрерывные напряжения воли. Этого-то и недоставало Александру.