Александр Галич. Полная биография - стр. 29
Этот фрагмент будет перенесен в середину поздней и более полной редакции пьесы, подшитой в аккуратную брошюру90. После этого фрагмента начинается третий акт (а всего их четыре). И заканчивается эта, новая редакция трагически – погибают все персонажи, кроме Бессмертного.
Особой популярностью у зрителей пользовался спектакль «Ночь ошибок», который студийцы играли повсюду: сначала в Средней Азии, потом на Северном фронте – были в городе Полярном и на острове Кильдин Мурманской области, и на острове Диксон, что в Енисейском заливе. Правда, на Северный фронт Сашу в первый раз не пустили (об этом – ниже), но зато потом он играл в «Ночи ошибок» на Центральном и Западном фронтах.
Сюжет этой пьесы достаточно необычен для советской эпохи, а особенно для военного времени. По словам Леонида Аграновича, «комедия построена на том, что Марлоу, большой хам и мерзавец, бабник и сукин сын с горничными, ужасно робеет перед леди, дамами своего круга, даже заикается», и этого самого «хама и мерзавца» Марлоу Саша играл «преуморительно»91. Можно сказать, что здесь он продолжил линию своих отрицательных персонажей, начатых ролью троцкиста Борщаговского. Однако на Людмилу Нимвицкую Сашина игра не произвела большого впечатления: «Красивый в жизни, на сцене он выглядел несколько “нескладным” и простодушным. Зато pоль Аркадия в пьесе Симонова была его большой удачей – он был необыкновенным и красивым человеком. Это вносило в спектакль особую одухотворенность»92. Да и Симонов потом говорил, что Аркадия никто так хорошо не сыграет, как Александр Гинзбург93.
Летом 1942 года актеры фронтового театра играли спектакль «Ночь ошибок» перед солдатами танковой части в дубраве под Сухиничами, когда было затишье после боев под Москвой. Впечатление произвели колоссальное, и солдаты были в восторге, а после спектакля, как рассказывает Леонид Агранович, «едва успев переодеться и стереть грим, мы будем пировать с танкистами, и Саша будет петь под гитару, чужое и свое, из спектаклей и малоприличное, знакомое и незнакомое, его до утра не отпускают. И никак нельзя было не петь и не пить – утром танкисты-сверстники могли пойти в бой, в прорыв. И хохотали басы всю ночь так, будто не было ни войны, ни разлук, ни смерти, ни Гитлера, ни Сталина»94. А когда в январе 1943-го Указом Верховного Совета СССР в армии были введены погоны, Саша даже сочинил песню о золотых листьях, которые падают на офицерские плечи, и исполнял ее под рояль вместе с другими песнями95.
Тогда же, летом 1942-го, когда театр играл в Москве «Парня из нашего города», за кулисы зашел автор пьесы Константин Симонов и обратился к Леониду Аграновичу, игравшему в этом спектакле Луконина, и к Саше Гинзбургу, игравшему Аркадия: «Я посмотрел примерно сорок “Парней” в разных городах Союза. Мне показалось, что Плятт и Володя Соловьев в Театре Ленинского комсомола закрыли роли. Но вы другие. И это меня убедило. Значит, вот они и такие. Это то, что мне хотелось увидеть»