Алазуат. Возрождение - стр. 16

Когда видение закончилось, оба парня вздрогнули и распахнули глаза от груза ответственности и безысходности предстоящего решения. Алан был шокирован. Он не боялся смерти, но и добровольно лишаться жизни, потому что кто-то сказал сделать это – не хотел. Но он знал, что у него нет выбора, он сам не выберет иной вариант, кроме того, в котором все люди империи и его отец вернутся к своим беззаботным жизням, не зная ужасов, поджидающих их в будущем, да и у Джонатана будет будущее. И, кажется, решение само пришло ему, при том во сне, но на принятие такого радикального метода нужно было время, и он решил не тратить последние драгоценные минуты жизни на сон. Он погрузился в тяжёлые думы, что, по сути, были бессмысленны.

Джонатана же всего трясло: «Не позволю, нет, только не он. Я не позволю, Алан, он должен жить, мой Алан, мой друг, мой смыл, нет, никогда, ты не заберёшь его, не отнимешь его жизнь, я не позволю», одни и те же мысли лихорадочно бились друг о друга, лишая разум спокойствия. Он ни за что на свете не позволит единственному человеку, достойному жить эту жизнь, лишиться её добровольно, не важно на благо кого. Главное, что он не позволит и это решение было окончательным, он не собирался его менять ни при каких обстоятельствах.

Ночь была безлунной и прохладной, что позволяло двум молодым юношам на несколько секунд отвлечься от своих печальных раздумий. Они посмотрели друг на друга в темноте, каждый надеялся на то, что его друг безмятежно спит и не знает о ужасах, что поджидают их днём в Вэндингтоне. Но всё было предрешено так же, как и их отчаянные мимолетные взгляды, оставшиеся незамеченными не из-за того, что кто-то из них спал, а из-за того, что темнота окутала всё и всех и единственным оплотом света оставался Крис, что нёс ночное дежурство возле костра. Вот его не терзали мучительные думы не на жизнь, а на смерть, он расслабленно привалился к стволу дерева и находил прекрасное даже в такую пору, самозабвенно любуясь звёздным небом. Оба юноши последовали его примеру и устремили свой взор в бескрайнее небо.

Как и предполагалось, к обеду они достигли города, а точнее сплошную свалку из человеческих жилишь и прочей утвари. От взгляда на эти останки некогда прекрасного и пестрившего яркими, жизнерадостными красками, города, становилось не по себе. Особенно двум друзьям, что не понаслышке знали о красоте города и миролюбивости здешних граждан. И никто из них не соврёт, если скажет, что находиться в Вэндингтоне гораздо приятнее, нежели в Дарклине, где проживал сам император. Многие говорили, что это заслуга Себастьяна Лонграсса – родного брата императора, то есть родного дяди Алана, которого он никогда в жизни не видел. Себастьян был нелюдим и не покидал своего дворца уже многие годы. Все смирились с этой его особенностью, но никто не мог понять, как же ему удаётся поддерживать порядок удалённо. Но и это было не важно, главное народ был счастлив и всё работало как положено.