Алая Завеса. Наследие Меркольта - стр. 46
На пороге стояла Пенелопа – с растрёпанными волосами и в неуклюжей мятой пижаме. На её лице висели очки. Юлиану стало стыдно за то, что он не знал, что она их носит, но сейчас это волновало его меньше всего.
Молчание длилось несколько секунд. Оба боялись начинать первыми.
– Юлиан? Юлиан Раньери? – осмелилась спросить Пенелопа.
Она нагло осматривала его с ног до головы, словно видела перед собой призрак.
– Я, Пенелопа, – заикаясь, ответил Юлиан.
Он боялся потерять сознание прямо здесь.
Пенелопа глубоко вздохнула, наверняка, борясь с желанием ударить Юлиана.
– Зачем ты пришёл?
– К тебе, Пенелопа. Это всё ради… Я вернулся из-за тебя. И это тебе, – Юлиан протянул дрожащей рукой цветы.
– У тебя хватило смелости и наглости?
– Прости меня, Пенелопа.
В последний раз столь растерянным и жалким Юлиан ощущал себя после родительских собраний в школе.
– Не могу простить, Юлиан Раньери. Ты сделал мне очень больно.
– Знаю, Пенелопа. То, письмо, которое ты написала мне… Я прочитал его только вчера.
Пенелопа не принимала цветов. Она принципиально скрестила руки на груди, ясно давая понять, что астры так и останутся в дрожащей руке Юлиана.
– После чего что-то внутри тебя растаяло?
Юлиан кивнул и убрал руку. Другой рукой он вытащил письмо и аметистовый стебль.
– Это напомнило мне, что я ещё жив и принадлежу тебе.
– Никогда не принадлежал, – решительно отрезала Пенелопа. – Поэтому уходи.
– Я не могу, Пенелопа…
– Уходи.
Юлиан был готов упасть на колени, но никуда не уходить. Готов был замёрзнуть и превратиться в живую льдину, но ждать её у этого порога столько, сколько придётся. Эмоции переполняли его, но оставляли все возможные действия лишь в мыслях.
– Уходи отсюда, Юлиан Мерлин! – воскликнула Пенелопа, пустив тонкую слезу.
Юлиан не мог уйти. Он словно прирос к полу и его судьбой было остаться навсегда статуей на крыльце дома Лютнеров. Увидев слёзы Пенелопы, Юлиан ощутил, как его глаза начали намокать. Но он сдержал слёзы. Он не должен плакать.
– Почему ты не уходишь? – рыдающим голосом спросила Пенелопа.
– Я останусь здесь навсегда, – выдавил из себя Юлиан.
Ему было больно смотреть на слёзы Пенелопы, но он не знал, как её успокоить. Он не мог найти в себе смелости обнять её и попытаться утешить.
Ровно минуту они стояли друг напротив друга – один на улице, а вторая дома, и молчали.
Юлиан сделал шаг за порог дома, в который его не приглашали. Случилось чудо или обстоятельства сошлись сами собой, но Пенелопа не оттолкнула его.
Он обняла Юлиана и уткнулась головой в её плечо.
От неё пахло чем-то сладким и безумно знакомым. Её тело было теплее чем когда-либо преждё. Юлиан прижал Пенелопу настолько крепко, что перекрыл её дыхание, но она не сказала ни единого слова против.