Акты отчаяния - стр. 20

Мы разговаривали о сочинениях Кирана. Теперь он мог позволить себе раз в неделю брать дополнительный выходной и посвящать его собственному творчеству. Он никогда не давал мне читать ничего, разве что рецензии и научные статьи, в которых я ничего не понимала. В тот вечер он рассказывал, что начал работать над циклом стихотворений, а я кивала, излучая гордость и поддержку, и вдруг уловила сквозь пьяный туман:

– …И в этот раздел войдут стихи, которые я пишу о Фрейе…

За полгода, прошедшие с тех пор, как мы поговорили о Фрейе, он почти не упоминал ее имени, и меня это устраивало. Я так уверилась в том, что у нас с Кираном все будет идеально, что вытеснила воспоминание о ней.

– Какие стихи? – спросила я с колотящимся сердцем.

– Я же наверняка тебе о них рассказывал, – ответил он, отхлебывая пиво. – Нет? Я пишу цикл о ней и наших отношениях, особенно об их начале, когда мы вместе жили в Осло.

Я медленно, вдумчиво кивнула, взвешивая его слова.

Не делай из мухи слона, велела я себе. Я чувствовала накатывающую панику, но благоразумно старалась взять себя в руки.

(Что готовы терпеть от меня другие люди? Что из того, в чем я нуждаюсь, я вправе требовать?)

(Ничего, ничего, ничего.)

Я отправилась в туалет, встала перед раковиной и горько разрыдалась. Я понимала, что веду себя как ребенок, но было так больно от этого небрежного напоминания о том, что все самое дорогое для меня зависит от чужих прихотей.

Я вернулась, залезла на табурет, через силу улыбаясь, коснулась его лица, сжала его колено. Он выглядел смущенным, но тоже осоловело улыбался. Не будь он пьян, не проговорился бы, подумала я с тенью неприязни. При всем своем показном отвращении к не контролирующим себя выпивохам он иногда вел себя ничем не лучше.

– Ты же не расстроилась?

– Нет, конечно. Просто удивилась.

– Хорошо, хорошо. – Он продолжал улыбаться той же идиотской неуверенной улыбкой, избегая смотреть мне в глаза. – Потому что, по-моему, они и правда весьма хороши. Фрейя осталась под впечатлением.

Мое лицо невольно скривилось, так же как несколькими минутами ранее у раковины.

– Ты посылал их ей? Ты посылал Фрейе стихи, которые про нее написал?

– Да, чтобы узнать ее мнение. И я подумал, что ей захочется взглянуть. Ты же знаешь, мы просто друзья.

Я потрясенно, обессиленно уставилась на него. Я не заплакала, но внутри что-то сломалось, и, наверное, это было заметно по моему лицу.

До того момента я не отдавала себе отчета, что последние несколько месяцев сдерживалась изо всех сил. Казалось, мое тело очень долго задерживало дыхание и только сейчас осознало, что нельзя делать это вечно.