Аккорд. Роман в трех частях - стр. 17
Кстати говоря, во все времена оба пола подходят к потере невинности по-своему, но в одинаковом неведении. В то время как мальчишки «поигрывают пушечками», девчонки потирают свою волшебную лампу, грезят о любви и не догадываются, что в один прекрасный день к ним вместо надушенного принца явится грубый, потный Алладин, откупорит их лампу и выпустит из нее джина.
Итак, в то лето я тайно и страстно вожделел. Это было совершенно новое, несносное, тазобедренное состояние, которое я никогда не испытывал рядом с Ниной. Иначе говоря, взросление мое, углубляясь в анфиладу любви, требовало открыть ему очередную дверь. Ах, Нина, моя безгрешная, совершенная, незабвенная любовь! Прости мне мои грязные помыслы! Ты остаешься на Олимпе, я же спускаюсь к людям – таким же похотливым и незамысловатым, как я сам. Склоны Олимпа повелительней самого повелительного наклонения и, ступив на них, невозможно им противиться…
Между тем, предметы моего вожделения находились вокруг меня и при всей кажущейся доступности оставались недоступными. Особое значение приобрели походы на пляж, где я глазел на обнаженных девчонок, находя их всех до одной прелестными. Оставалась самая малость: возвести одну из них на пустующий престол. Этого требовали два обстоятельства. Во-первых: трон не может пустовать по определению, а во-вторых, по моему тогдашнему убеждению путь женщины в кровать должен начинаться с трона, а не наоборот. Да будет известно самому суровому мужчине, что покорность женщине-богине есть врожденное свойство самца. Да пожалеет себя тот из них, кто это богатое наследство из себя вытравил или промотал!
Выбор мужчиной женщины есть в первую очередь дело его вкуса. Кто-то поднимет с пола десять копеек, кто-то – рубль, а кто-то и за сотней не нагнется. Как ни желал я поскорее расстаться с невинностью, но к выбору своему относился с большой привередливостью.
Натали словно возникла из воздуха. Еще вчера невидимая, она вдруг материализовалась и оказалась девчонкой из соседнего двора, не раз мимо меня проходившая и не оставлявшая после себя никаких следов. Была она на год меня моложе и училась в той же школе, что и я. И вот как мы познакомились.
Однажды в конце июня, когда вечерние сумерки сгустили небесную синеву до тенистой прохлады, я, поеживаясь от свежего загара, спустился во двор, где меня ждал долгий, как кругосветное путешествие вечер. В воздухе витало умиротворение, хотелось улыбаться. Метрах в двадцати от себя я заметил небольшую компанию друзей. Сунув руки в карманы, я направился к ним и уже приготовился предъявить входной билет – насмешливую реплику, как вдруг взгляд мой упал на незнакомую девчонку, которая стояла ко мне вполоборота. Короткая юбчонка, тугая, навыпуск футболка и живая, игривая пластика ног. Держа перед собой пляжную сумку, она как будто разминалась перед забегом: пружинисто переминалась на носках, слегка раскачиваясь, подрагивая и поигрывая подтянутыми, ровными икрами. Прямая спина, длинный хвост волос, откинутые плечи – была в ее стройной фигуре диковатая, зрелая независимость. Я остановился и некоторое время наблюдал за ней, пытаясь угадать, кто это может быть. Не угадал и, подойдя к компании, кинул: «Привет!» Она обернулась – да, я ее здесь уже видел. Поигрывая нахальной белозубой улыбкой, она уставилась на меня.