Академия «505». Циклы Ремали. Часть 2 - стр. 15

Я выдохнула.

– Это я, мам. Роксания.

– Зачем ты пришла?

Ее голос напоминал скрип досок, которыми был устлан пол в нашем старом загородном доме во Франции. В укрытии он был бетонным и таким холодным, что ходить по нему приходилось только в обуви. Кто бы мог подумать, что после жизни в достатке, после того, какое положение в стране занимала семья Нуар, мы окажемся здесь.

Я сделала маленький шажочек в ее сторону.

– Меня вызывали в Альтинг, поэтому решила ненадолго забежать, – объяснила, выдавливая легкую улыбку. – Как ты себя чувствуешь?

– Проваливай.

Я на секунду опешила. Это повторялось регулярно, но каждый раз мне было больно так, как в первый. Сложно привыкнуть к тому, что единственный родной человек не может даже смотреть на тебя.

– Я приготовлю поесть. Подожди меня тут, пожалуйста.

Как будто она могла куда-то уйти.

Не дождавшись ответа, я вошла в маленькую кухню и принялась готовить овощной суп, заранее сняв пальто и достав пистолеты. Как бывало всегда, когда я находилась в этом доме, меня пробрали гнетущие мысли. Я хотела как можно скорее сбежать отсюда, но не могла оставить ее одну. Мама заслуживала помощи. Я верила, что в глубине души она всё еще любила меня.

Как Фергулус узнал, где она живет? Мы с Сиерой утаивали эту информацию, потому что знали, как много у меня недоброжелателей. Мама была моей ахиллесовой пятой. Если бы кто-то отыскал ее, это привело бы к большим проблемам.

Пока я резала овощи, в голове крутился разговор с Джонатаном.

И одно имя.

Крэйтон.

Я зажмурилась и встряхнула головой, но перед внутренним взором вновь появились его ярко-голубые глаза и кудрявые волосы. Я не должна была думать о нем. Не должна была вспоминать, как он обнимал меня в той палате, пока мы ждали пробуждения его сестры. Как он смотрел на меня, когда я отворачивалась на занятиях к доске.

Но я вспоминала. И на моих губах играла по-настоящему искренняя улыбка.

Он казался единственным лучом света в моей жизни, что состояла из слез, крови и уродливых тайн. Я тянулась к нему, как тянется едва пробившийся росток к солнцу. В тайне желала, чтобы его сильные руки укрыли меня от разрывающей сердце боли.

И я предавала его.

Каждый. Божий. День.

Когда суп был готов, я вернулась в гостиную – если так можно было назвать захудалую коморку, где жила мама. Замерев на пороге, я не смогла отвести от нее взгляд.

Мы виделись перед Днем льда и огня, но за эти дни она словно постарела на десяток лет. Седые волосы клочьями свисали по бокам лица, бесцветная кожа обтянула кости, превратив когда-то красивую женщину в подобие мертвеца.