Агнец на убой. Новеллы - стр. 5
– Что же это творится-то!
– Не может быть! Волк! – мясник спасается бегством, визжа как девчонка.
– Аааааааааааа!
Клянусь тебе, это самые баранистые бараны из всех, что я встречал на своем веку.
Прыгаю прямо по головам в капюшонах, обгоняя двух здоровяков и солидную даму в белом, для пущего страха скалюсь, рычу и щелкаю зубами, и все для того, чтобы первым выскочить из подвала на воздух. Волны криков, причитаний и истерик несут меня по направлению к лесу; я слышу свист, выстрелы и лай собак со всех сторон: облава быстра, но я хитрее. Самый короткий путь на свободу – через загон с овцами. Факелы, порох и стук копыт не оставляют мне выбора, и я уже прекрасно понимаю, что мне придется прятаться. Я пулей влетаю в кусты у загона и поджимаю хвост, надеясь обмануть погоню, и тут замечаю припрятанную мной темную и свалявшуюся овечью шкуру, снятую вчера с очередной жертвы. Мне требуется всего секунда на принятие решения.
Погоня проходит мимо. Собаки ищут след, жалобно скуля. Запыхавшиеся служители недоуменно останавливаются у загона. Какое-то время они обсуждают произошедшее, а затем возвращаются к своим баранам:
– Другого надо брать, что тут думать.
– Ну давай. Какого?
Служители размахивают факелом, осматривая загон и мирно дремлющих агнцев. Долго думают и вслух рассуждают. Показывают на меня.
– Вот этого.
– Да, холеный, упитанный, нежный, самый раз для ритуала. Шкура только страшная. Но это ничего. Берем его.
Быстренько меня поймали, затолкали в тележку и увезли.
Нет, ну ты только представь, а?
Секс измъ
– Маменька! – Лизавета встала посреди гостиной и, с обидой и вызовом, выразительно топнула ножкой. – Не могу я так больше, ******* хочу!
Маменька, то бишь, конечно, Марфа Петровна, представительница старого, вполне богатого и уважаемого дворянского рода, как бы помягче сказать, опешила. Что за тон! Что за выражения! Марфа Петровна, спустя мгновение придя в себя, уж было бросилась закрыть дочери рот, небось кто услышит, но Лизавета тут же отпрянула и выставила вперед пальчик, будто шпагой защищаясь на дуэли:
– Ежели ******* вы мне не позволите, маменька, то я ничего, никогда больше делать не буду, а то и в речку с горя брошуся, вот как! – Лизавета, раскрасневшись, схватила полы юбки и мигом выскочила из гостиной.
Стыд-то какой!
–
Ерофей Михалыч, отложив в сторону заляпанное перо и бумаги, почесал густую бороду, глубоко вздохнул, глянул куда-то в стену и тихо спросил:
– Так и сказала?
– Точно так и сказала, душа моя Ерофей Михалыч, так и сказала. Дескать, – здесь Марфе Петровне пришлось приглушить голос, – ******* хочет, аж мочи нет, токмо об том и думает. *******, говорит, подавай ей, а то ведь и убиться готова!