Агдика - стр. 4
Федор кивал головой. Он хоть и не был обучен грамоте, но рисовал-чертил не хуже иного подьячего, вот только буквы ему не давались. Мысли о том, как сделать клейма, чтобы вышло всем на удивление, не покидали его ни на минуту.
Как-то раз каменщик решил прогуляться по берегу Сухоны. Он шел вдоль бечевника[3], изредка кидал камушки в реку, «выпекая блины». Для этого присматривал в воде плоские кругляши, чтобы дольше скользили по водной глади.
«Раз – и пять блинов, два – и еще пять, три – и, эх, неудача».
Очередной камень не захотел скользить по поверхности и сразу утонул. Федор нагнулся к воде, подобрал другой подходящий кругляш и вдруг увидел, что это не камень, а монета.
Титову стало любопытно. Он промыл находку в воде, протер рукавом и на зеленой поверхности рельефно выступили завитушки изображений и короткая надпись.
«Де-нга, – прочел он по слогам слово, размещенное на монете в две строки с переносом, и дату, – 1735».
«Это же мой год, – подумал каменщик, – я родился в то лето. Может, монетка-то есть добрый знак, хотя на такую денгу ничего ноне не купишь, три перемены денег прошло, все поменялось».
Он хотел было швырнуть с размаху монету в Сухону, вместо очередного камня, но почему-то передумал, положил старую денгу в карман и продолжил свои упражнения в «выпекании блинов».
Прошло время. Денга терлась у него в кармане вместе со всякой нужной мелочью и однажды, достав монету, Федор увидел, что все выпуклые части ее стали сверкать первозданной чистотой металла. «Поистерлась денга в кармане», – подумал он. И неожиданно в голову строителя пришла интересная мысль.
Титов схватил веточку и на песке повторил контур украшения монетного поля. Получился завиток влево, потом он начертил такой же в правую сторону, сравнил, точь-в-точь как на монете. Еще минута и были готовы навершие и нижняя часть узора. Получилось что-то отдаленно напоминающее вазу, только плоскую. «На монете в центре надпись, а что если оставить это место чистым, тогда узор будет смотреться легко и воздушно?»
Федор позвал дядьку.
– Смотри, что придумал. Василий Яковлевич нам про каждую денгу пеняет, а мы ему в клеймо узор, как на денге изладим.
– Поймет, поди, что смеемся, – засомневался дядя.
– Ну и поймет, так что, – не унимался Федор, – красиво же вышло!
Вскоре мастера представили Василию Черепанову новый рисунок клейма, похожий на тот, что с монеты. Стоят, переглядываются, думаю, осерчает купец. Черепанов глядел-глядел и вдруг говорит: любо мне такое узорочье, вот только в толк не возьму, откуда вы его переняли.