Агдика - стр. 3
Черепанов желал, чтобы между рядами оконных проемов были помещены клейма, но не такие, как в навершии окон первого этажа, а другие, чтобы манер был иной и чтобы нарядно было. Так и сказал строителям: «Клейма надлежит сделать, как наилучше возможно» – и велел это в новый контракт записать.
Строители начали предлагать купцу всякие рисунки. Один принесут – не по нраву купцу, другой предлагают – недоволен. «Надобно, – говорил Черепанов, – чтобы при взгляде радостно было». Только недолго оставалось радоваться Степану Яковлевичу. Вскоре после возвращения заболел он тяжким недугом и умер, так и не достроив церковь.
Никто в Тотьме не знал, что было доподлинно прописано в завещании Черепанова, а что он взял изустной клятвой с ближней родни. Были у Степана Черепанова свои тайны. Главная среди них – девочка-алеутка, которую он привез с собой из последнего похода. Кто она ему, доподлинно жители Тотьмы не знали, по возрасту в дочери годится, но вдруг да нет?
Жена Степана Черепанова Евдокия Иванова дочь девку напрочь не приняла. «Что за недело такое, в дом неизвестно кого привести. Срамотища!»
– Ты уж, Степан Яковлевич, как на духу скажи, кто она тебе?
Черепанов, подвоха не чуя, ответствовал, что девка – алеутская ему дочь.
«Ах, вот оно что, блудил, значит, Степан Яковлевич в краю далеком, презрев клятву верности супруге законной! А раз так, значит ноги в этом доме моей не будет!» – решила Евдокия Черепанова и, изобидевшись на мужа, отъехала прочь из Тотьмы в родную деревню. Тот возражать не стал, знать не было между ними давно уже никаких супружеских чувств, и остался в дому вместе с алеутской юницей.
Завещать он ей ничего не мог, удочерить мог, но почему-то не сделал этого. И когда на смертном одре говорил о своей незаконной дочери, взял с брата Василия верную клятву: девушку не обижать, как подрастет и замуж соберется, дать ей приданое и отпустить восвояси.
Василий, наследовал все имущество промышленника Черепанова, и хоть дал ему слово честное, что завершит строительство церкви поскорее, снова начал тянуть и крохоборничать.
«Вы, – говорил он мастерам, – за каждую денгу мне ответите, я никакой растраты не допущу».
Дядька Титова, как старший артельщик, велел Федору кумекать насчет извода, как эти самые клейма сделать, да еще наилучшим образом. Сам-то он был уже человек в годах, любил все больше старинное узорочье, а тут надлежало нечто иное изладить.
«Ты, Федор, присматривай, – говорил он племяннику, – смекай, какой извод может господам купцам понравится. Я-то устарел насчет этого, а ты еще в самой силе, справишься».