Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды - стр. 17
И в длину и в ширину – внушительное зрелище. Мы были счастливы. Руководство факультета хвалило нас. И тут объявили конкурс стенгазет ко Дню Победы среди всех ВУЗов края – их тогда было десять. Во Дворце Ленина, в громадном зале выставлены десятки работ. Большая комиссия долго все изучала и пришла к выводу, что первое место по праву принадлежит нашему «произведению»! Потрясающая и радостная весть! Нас пригласила к себе замдекана юрфака и сообщила, что мы награждаемся денежной премией за победу в краевом конкурсе. Сумма была огромная – 40 рублей на двоих. Месячная стипендия. Единственное, о чем она попросила, чтобы кто-то из нас написал «заявление на оказание материальной помощи». «Такая строка в бюджете есть, – сказала она, – а премиальные в нем не предусмотрены».
Агния написала заявление и отправилась в университетскую кассу получать деньги. И тут случилась еще одна забавная ситуация.
На восемнадцатилетие родители подарили Агнешке роскошные бриллиантовые серьги. Камни в них просто огромные – папа ее имел возможность «достать» такой дефицит и имел средства оплатить его. Агнешка очень любила эти украшения и по простоте душевной запросто носила их каждый день. И в то утро драгоценности были на ней. Я сказала:
– Дорогая Агния, я понимаю, что у тебя сейчас трудное финансовое положение, и ты идешь за материальной помощью, но, может быть, ты вынешь из ушек эти экспонаты Алмазного фонда, чтобы не смущать кассира, выдающего вспомоществование нуждающейся студентке?
Она расхохоталась, цацки сняла и, сделав «скромное» лицо, отправилась за премией, выдаваемой под псевдонимом «материальная помощь». Эта история тоже надолго осталась предметом шуток и подначек. А предмет из «алмазного фонда» она надевает только к вечерним туалетам два-три раза в год. И они все также вызывают у нас улыбки.
Так вот, с мыслями о предстоящей поездке на отдых и приятных покупках, с радостью от того, что практика закончилась и целый месяц можно гулять, шла я вечерком в гости к свежеиспеченной жене Катюшке. Молодой муж ее уехал в командировку, и она позвала меня на чаек. Все домашние дела были сделаны, ужин для родителей приготовлен, и я – с чистой совестью – отправилась к ней. Светлая мини-юбка в клетку, сшитая мамой, и белая кофточка-«лапша» отлично сидели на мне, волосы я вымыла и расчесала на пробор, и они доходили почти до талии. А талия в то время была такая, что можно было обхватить двумя мужскими ладонями (что потом с успехом и проделывал мой будущий муж). Загорелая, веселая и радостная от предвкушения встречи с подругой и рассказов о первых неделях семейной жизни, шла я, постукивая каблучками, по направлению к ее дому. Шла и тихонько напевала – благо, улица была пустынна, рабочий день закончился – «песни у людей разные, а моя одна на века…». Солнце уже скрылось за сопкой, но сторона улицы, по которой шла, хорошо освещалась. Солнечные зайчики разбегались от металлических пряжек на моих новеньких босоножках, и, довольная этой картиной, почти уткнулась лбом в грудь какого-то человека. Опешив, я растерянно подняла глаза, одновременно сказав: «Извините!» – и увидела, что этот человек – Александр Борисович. И что он стоит на улице у раскрытой двери здания суда, находящегося рядом с домом, где жила моя подруга. Дорога к суду поднималась круто в горку, и я, увлеченная «зайчиками» и собственными отражениями в окнах, не заметила, как на самом подъеме передо мной возникло живое «препятствие».