Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды - стр. 16

После таких «воспеваний» у собеседника, если он это дослушивал, округлялись глаза, а у некоторых делались «квадратными». Чаще всего «театр» устраивался перед лицами мужского пола, приходившими в полное замешательство. После такого представления у них наверняка складывалось впечатление, что ни с какого боку ко мне не подъедешь. Хохоту было!.. Подходить ко мне многие не решались. Эту же информацию обо мне Агния изложила при первом же случае и Александру Борисовичу. Он внимательно посмотрел на меня и произнес с ударением на первом слове: «Папина дочка!» Папа был известным человеком в юридических кругах.

Но просто так выслушивать эти панегирики было неудобно, и я тут же добавляла: «А вот у Агнии значок «Турист СССР» за походы самой высокой сложности, занимается «Охотой на лис», велосипедным спортом, гимнастикой, и еще она чудесно рисует». В общем, петушка и кукух, то есть кукушка с петухом. А про Маришку мы при этом рассказывали, как она ловко мастерит из любых материалов поделки, украшения, и даже хотела поехать учиться в Институте прикладных искусств. Надо заметить, что никто ничего не привирал в своих рассказах. Все было чистой правдой.

Так вот, я раздумывала о приятных занятиях и о том, что можно прикупить себе на полученную премию. Мы с Агнией получили заслуженную «награду» перед самой практикой. История была довольно примечательная. С первого курса мы выпускали факультетскую стенгазету «Гуманитарий». (Сколько десятков их мы «создали» потом в жизни, и не сосчитать. Ко всем праздникам, по специальным поводам.) Нас отпускали с лекций, предоставляли отдельный кабинет, и мы неделю или больше творили. Воистину волшебные часы! За мной было содержание, но все темы обсуждались сообща. Агнешка – «живописала». Только появившиеся тогда акриловые краски, восхитительные рисунки, точные линии делали газету яркой, жизнерадостной. Мне доверяли фон. Гуашь чуть разводили водой, и я, обмакивая ватку в краску, воссоздавала то голубое небо, то алые знамена по контурам, которые были Агнией заранее нанесены. Она хвалила мое усердие и старательное «приобщение» к искусству художника-оформителя. Приближался великий праздник – 30-летие Победы. Впервые этот день был объявлен нерабочим, он стал красным днем календаря. Задача была – сделать что-то особенное. Месяц, не меньше, мы трудились – девять листов ватмана, склеенные вместе, составляли этот шедевр. На двух листах – памятник Матери-Родине на Мамаевом кургане, мемориалы Пискаревского кладбища в Ленинграде и Хатыни, мастерски изображенные Агнией. Вдоль всех листов шли георгиевские ленточки и другая символика военных лет. Тогда еще были живы преподаватели, ушедшие на фронт молодыми ребятами и хлебнувшие там сполна военной жизни. Я ходила к каждому из них, брала интервью и просила хотя бы одну фотографию военного времени. И люди откликались, несли хрупкие снимки, пожелтевшие и потрескавшиеся. Еще не было никаких копировальных аппаратов и в газете были подлинные образцы искусства военных фотографов. На ватманском листе делались угловые прорези, фото вставлялось в них, а с обратной стороны подклеивалось подобие конверта для закрепления и большей сохранности, так как эти драгоценные кадры надо было вернуть потом хозяевам. Все брали под личную ответственность! Часть интервью я писала от руки, часть печатала на машинке, как будто это фронтовые письма или заметки во фронтовой газете. Некоторые листки мы свернули фронтовыми треугольниками и приклеили к газете – их надо было развернуть, чтобы прочесть. Некоторые обуглили, специально опалив края бумаги над пламенем, и получилось настолько подлинно, что слезы выступали на глазах. Конечно, нашлось много места для фронтовых стихов. Поэзию мы обе любили, и я писала от руки или печатала известные и не очень – строки военной поры. Листок прикреплялся к ватману только верхней стороной и свободно висел, как в отрывном календаре. Был прикреплен открытый конверт с надписью «полевая почта», и каждый мог положить туда свое послание. Когда газету развесили вдоль стены коридора, на нашем этаже образовалось столпотворение. Люди постоянно подходили, читали. Кто-то вытирал слезы. Впечатление было потрясающие. Конечно, талантливая яркая живопись сделала свое дело. Ватман мы склеили по длинной стороне.