Адепт - стр. 3
– Анклав живет, – тихо ответил алхимик. – Существует множество более или менее правдоподобных теорий на тему его появления и свойств, но это сфера ученых и философов. А может, теологов… А на практике лучше воспринимать его как охотничью территорию, район с чрезвычайно опасными хищниками. Никто из них не оставляет следов, к которым мы привыкли, но время от времени можно наткнуться на какую-нибудь подсказку. Это, – он указал на газету, – одна из них.
– Словно след волчьей лапы? – отозвался Матушкин.
– В этом случае скорее не волчьей, а тигриной.
– Идем отсюда, – решил офицер.
Следующие врата также не вызывали желания зайти, однако алхимик без колебаний углубился в темноту.
– Внимание, ступени, – предостерег он.
Двери были открыты, как обычно в анклаве, из зала доносились звуки вальса. Солдаты молниеносно разбежались по помещению, проверяя все уголки.
– Никого, – отрапортовал невысокий, коренастый жандарм с залихватски закрученными усами.
– И патефон играет… – пробурчал под нос офицер.
– Ничего не трогайте, – предупредил Рудницкий. – Не выходите из помещения одни. И обращайте внимание на все, что кажется вам странным.
– Я так понимаю, что это не касается самоиграющих патефонов или вчерашних газет? – спросил лейтенант.
– Не касается, – сухо признал поляк. – А сейчас обработаем раны. И помните, считается каждая царапина!
Рудницкий запил сухари чаем и снова подвинул стакан в сторону самовара. Усатый солдат по фамилии Ершов открутил краник.
– Это точно нам не навредит? – спросил он.
– Нет, еда в основном безопасная. Ну, эта нормальная…
– Не понимаю…
– Лучше не есть того, что убивает, – объяснил алхимик.
На лице жандарма появилось отвращение.
– Реально кто-то пробовал?
– Бывало, – подтвердил Рудницкий. – Некоторые считают, что мясо существ, живущих в анклаве, обладает особыми свойствами.
– Это правда? – быстро спросил офицер.
– Без понятия. – Поляк пожал плечами. – Я не занимаюсь магией. Содержу аптеку.
Крепкого телосложения солдат, дремавший до этого времени под окном, поднял голову и окинул Рудницкого внимательным взглядом, в котором не было и следа сонного отупения. Знаки на погонах гиганта выдавали в нем вахмистра.
– Расскажите, что вы тут ищете, Олаф Арнольдович, – попросил он.
Рудницкий неуверенно откашлялся. С того момента, как он осмотрел их раны, они обращались с ним с упреждающей, просто неестественной вежливостью, несовместимой со стереотипом простого солдата. И задавали вопросы. Грамотные вопросы. К тому же совсем не беспокоились о реакции командира, словно знали, что он не будет злиться на подобные расспросы. Они даже не спрашивали позволения вмешаться в разговор, что сильно контрастировало с моделью дисциплины в российской армии. И речь не в легкомыслии командира, все его распоряжения выполнялись беспрекословно.