Аделаида: путь к Тьме - стр. 92
Её неожиданно поддержали другие слуги. И вскоре из комнаты Аи вынесли практически всё. У меня ещё с ночи осталась заколка, и отдавать её я не хотела. Пусть будет хоть маленькая, но память об этой хорошей девочке. Считалось ли это мародёрством? Я не знала.
На ужин пришлось идти из-за лиски. Аппетит пропал, голова гудела от тупой боли, на глаза то и дело наворачивались слёзы. Особенно тяжело было слушать хорошие слова об Ае от тех, кто при жизни ни во что её не ставил.
— Ох, девонька была какая, а я ж ей заместо матери! — гнусавила Фикла.
— Уж на что Аяла была девочкой замечательной, — всхлипнула одна из кухарок. — Тёплой, светлой, доброй и отзывчивой. Немного грустной. Как чувствовала, как чувствовала, что век её короток…
— Очень хорошая девочка. И другим помогала. И сама порядочная… была, — поддержала её Тарда.
— Я бы на такой и женился… — протянул Дий.
— Юница совсем, красивая, жить бы да жить… — вздохнула Тарда. — Вот уж интересно, не через свою ли доброту она пострадала. Ведь никому отказа не давала. Небось, через то и конец свой нашла. Мало ли приглянулся ей какой парень заезжий, поманил чем, пообещал ли чего. Она голову-то и потеряла… сбежала с ним. Небось, он-то её и того!
— Хватит! — почти закричала я, когда слушать этот бред стало уже невозможно.
Остаток ужина прошёл в тишине. Ночка смела всю мою порцию, есть всё равно не хотелось.
К ночи комнату опустошили. Бельё и рабочие платья вернули Домоправительнице, нехитрые ценности поделили. Бабка Фикла громче всех причитала, что Аяле она заменила мать, и потому ей причитается что-то особенное. От этих слов становилось дурно. К счастью, не мне одной. Иначе я бы окончательно потеряла веру в местных людей. Эльдига порывисто обняла меня перед сном. И почему-то от этого доброго жеста стало только больнее.
На следующее утро я с трудом встала и отправилась в людскую. Сначала хотела провести два оставшихся выходных лёжа, но потом решила, что нет никакого смысла оставаться тут на два дня дольше. Собрав всю выдержку, поела, прибралась в библиотеке, а затем отнесла поднос с едой Дельмине. Она с постели ещё не вставала.
— У меня из-за этих новостей мигрень, — капризно пожаловалась она. Для неё смерть человека представляла собой лишь личное неудобство. — Возьми вон тот зелёный пузырёк со стола и разведи мне лекарство. Весь пузырёк целиком!
Белёсая жидкость резко пахла травами. Я вылила содержимое в стакан с компотом, размешала и подала питьё валяющейся в постели госпоже. Она выпила лекарство через силу, морщась от горечи.
— Стакан убери, а пузырёк выкинь, — откинулась она на подушки. — Остальное отнеси на кухню и пошла отсюда вон, видеть тебя больше не могу, опостылела твоя рожа до невозможности!