Аделаида: путь к Тьме - стр. 78

— Приятно познакомиться, а я Аделаида. Ида.

— И-ида, — пискнула она.

Получилось очень похоже.

— Да ты и правда говорящая?!

— Уи! — снисходительно подтвердила Ночка.

— И ты останешься? — с надеждой спросила я.

— Уи! — фыркнула она.

— Можно я тебя поглажу?

Лиска пошла ко мне на ручки и вальяжно развалилась, подставляя под ласки разные части тела. Когда я осторожно коснулась пальцем запёкшейся корочки на спине, она завозилась.

— Больно?

— Фэ.

— Чешется?

— Уи-уи!

В общем, не знаю, кто там кого должен был приручать, но весь оставшийся вечер я её чесала, кормила, гладила, кормила, носила на плече и, конечно, кормила. К ночи она весила не полтора килограмма, а все три, из которых добрых полкило составляли ягоды лесники.

— И куда в тебя это всё умещается? — умильно спрашивала я. — Тебе плохо не станет?

— Фэ! — недовольно бросила лиска и осторожно сползла с рук, чтобы скрыться в ближайших зарослях.

Походка у неё была грациозная и немного даже деловая. Тельце удлинённое, с пышным хвостом, лапки коротковатые, ступают беззвучно. Расцветка шикарная: пурпурная шкурка с антрацитовыми полосками, которые тянулись вдоль позвоночника от головы до кончика хвоста. Ушки бордовые, как и пушистый меховой хвост. Белые только манишка и кончик хвоста. Она скорее напоминала куницу, чем лису. Общее впечатление портила только большая проплешина через всю спину.

Удержать лиску нечего было даже мечтать, оставалось только ждать возвращения. Разворошив остатки еды в корзинке, я поняла, что из вариантов пообедать остались только яйца (в скорлупе), сердцевинка сыра (снаружи густым слоем налипла шерсть) и несколько помятых пирожков (они лежали на дне и избежали участи стать строительным материалом для гнезда). Всё остальное Ночка облежала, обкусала и обтоптала. Славно порезвилась. Я привередничать не стала, и съела всё, кроме двух яиц и сладких луковиц. Их решила оставить на ужин. Кроме того, обнаружилось, что местная айва, название которой я не знала, пострадала только частично. Ополоснув её от шерсти, я съела половинку, а вторую оставила Ночке. Судя по следам зубов, она пришлась ей по вкусу.

После вчерашнего ночного марафона всё тело ныло, и навалилась лень. Даже за ягодой не хотелось идти на другую сторону поляны. Я легла обратно на одеяло, нашла удобное положение на боку и смотрела на то, как солнечные блики играют на бордовой листве. Затем вытянула руку и умиротворённо наблюдала, как с пальцев потекла Тьма.

Желания колдовать что-то осмысленное не возникло. Мне необходимо было расслабиться и забыться хотя бы на пару часов. Завтра продолжится бесконечное противостояние с Дельминой, а сдерживать Тьму с каждым разом всё сложнее. Я не желала грандае зла, но она словно напрашивалась на ответную реакцию. Иногда казалось, что донимать меня — это что-то вроде азартной игры для скучающей аристократки. Такую жестокость я не понимала и не принимала. У неё имелось всё, что можно было пожелать: деньги, положение, образование, внешность. И тем не менее мерзавка предпочитала цепляться к умственно отсталой служанке, а не найти какое-то осмысленное дело.