Адам Протопласт - стр. 13

Я даже не представляю, можно ли жить ещё хуже, чем они.

Всё моё детство – это дикие родительские вопли и ругань. Пьяный отец, валяющийся у порога, и визжащая до умопомрачения мать. Чудовищная нищета. У нас не было автомобиля, мы ни разу не ездили отдыхать на юг, денег едва хватало, чтобы оплатить коммунальные счета и питание.

Что из меня могло получиться с такими родителями?

Мечтательный неврастеничный тип с кучей комплексов и горячей ненавистью к людям. И это ещё не самый худший вариант.

Обычно из таких семей выходят забитые уголовники, которые отбрасывают коньки до сорока лет – либо от туберкулёза, либо от размозжённой в уличной драке черепушки.

В-третьих, они завезли меня в татарскую тьмутаракань, из которой я до сих пор не могу выбраться. Это чужая среда, чужой жизненный уклад – хоть и разбавленные русскостью, но всё равно остающиеся враждебными ей – они угнетают меня.

В-четвёртых, всеми своими недостатками они наградили и меня.

Я живу чуть лучше в плане материального достатка, но всё же недалеко от нищеты. У меня расшатанная до невозможности психика и абсолютная социопатия. На меня регулярно накатывают приливы дичайшей депрессии, от которой не существует никаких лекарств и терапевтических выходов.

Всё это сполна отображается на моём литературном творчестве, поэтому я считаюсь маргиналом и придурком.

Собственно говоря, я и есть маргинал и придурок… Высокой литературе нужны более позитивные авторы.

В-пятых…

В-шестых…

Я долго могу перечислять свои обиды на родителей.

На самом деле, я пытаюсь быть сильным, не выпячивать их и даже задавить без остатка, но куда я без этих персональных перфокарт жизни? Записанная на извилинах личности информация не подлежит стиранию, от неё некуда не убежать и не спрятаться.

Она всё равно тебя настигнет.

Впрочем, проклятое детство, в котором эмоции особенно горячи, давно миновало. Пылкая юность тоже канула в лету. Я взрослый дядька, которому в целом удаётся справляться с детскими обидами.

Сейчас я гораздо спокойнее. Я удачно женился – у меня непростая, но очень чистая, светлая и порядочная жена, две замечательные дочери; и относительное семейное благополучие немного уравновесило семейные ожоги детства.

Относительное…

В моей семье случается всякое, но в целом нам удаётся придерживаться правильного курса.

На собственные желания и стремления я фактически наплевал, живу исключительно ради детей и вижу в этом осмысленный и оправданный стержень, который удерживает на плаву здравого смысла и психической стабильности.

Помнится, я не испытал ни малейшего сожаления, когда узнал о смерти отца. Он умер в 51 год где-то на улице, пьяным. Под забором, как говорят в народе. То ли от холода, то ли от остановки сердца – врачи даже не смогли установить причину смерти.