Абрамцевские истории - стр. 15
И оказались наши голубчики в Булонском лесу! Весна. Птички. Жучки. Природа. А Марк приехал в кабриолете, весь в чёрном, в цилиндре и с двумя людьми с лопатами. «А это кто такие?» – спрашивает граф Вольдемар. – «А это мои работники, Соломон да Исаак, они и закопают». Забеспокоились гости наши. «Кого это закопают?» – «Да князя Арсена», – спокойно так Мосейка этот им и отвечает. «А ежели наоборот?» – «А этого просто не может быть», – говорит Мосейка и делает знак этим людям. Они вверх луидор подбрасывают, а Мосейка его с ходу в воздухе и сшибает. Ну и дела! Граф Вольдемар уж пытался финансовый вопрос обсудить, что, мол, может луидорами порешим дело, но нет. В общем, стрельнул князь Арсен первый и попал аккурат в цилиндр. А Марк Якоб целит ему, князю, в лоб. И рука, как стальная, не шевелится. «У Вас, – говорит, – князь, прядь волос слева под ухом растрепалась. Так я Вам эту прядь сейчас поправлю». И выстрелил, а пряди как и не бывало. Срезал напрочь. Ну уж тут все мировую потребовали, и все поехали в ресторацию к Марку. Ресторацию закрыли и целые сутки гуляли как сумасшедшие, Марк-Мосейка с князем пять раз пили мировую и плясали какой-то жидовский танец на столах. (Вот уж, воистину, вертеп разврата Париж этот, племянничек, ну виданное ли дело, танцы на столах в ресторациях производить.)
А через сутки дворовые погрузили господ в экипажи, да и отбыли в Россию наши гости. До Варшавы все спали мертвецки, а опосля Варшавы стали приходить в себя, в Минске уже граф Николай всё искал Жу-жу, а к Москве ближе Вольдемар вдруг пересел в экипаж, что его ждал, да и был таков. Снова стал отцом Феодосием. А барин Александр всё повторял при случае: «Нет, не держат удар эти французы».
Так и закончилось это путешествие по Европам соседей моих любезных.
А уж от свояка узнала я, что воспитанница моя, можно сказать, Ольга Ивановна тоже отчудила. Вдруг гуляла она близ Лавры с собакой своей, а кобель возьми да на генерала и залай. Уж Ольга Ивановна по своей деликатности извинялась, извинялась, да замуж за него и вышла. Сказывают, живёт с генералом в Париже, а пёс старый, так она для него карету специальную изготовила. И иногда сидит с ним и шепчет ему чего-то, всё, видно, Вольдемара не может забыть.
А мы другое лето в Павловске домик построили: и от государя недалеко, и от города – близко. Только плохо земля родит здесь, уж такого вишнёвого варенья, что в Глебове я варивала, здесь, скажу тебе, мой государь-племянник, не сваришь, уж это точно!
На этом обрываются записки неизвестной дамы этих забытых, но милых нашему сердцу веков.