А впереди была вся жизнь… - стр. 11
Потом вновь вздохи, лобызания, упирания и прочая херня. Ведь вижу, что хочет, а отбрыкивается! Само слово «сношаться», если бы я произнёс его, привело бы девственницу в шок. Уж каким доводами не пытался – как настоящий, якобы, знаток – убедить, мол, всё будет окей. И, вообще, нафиг тебе целка – полный предрассудок. Нет, и точка! «Бл…дь, да сколько же можно гулять без толку!» – злился я. Тут ещё такая проблемка, о которой никому особо не признаешься. В Кабардинке по весне у меня заболели… сиськи. Я просто офигевал: это ещё что за напасть? Эти сосочки будто жгло огнём! К нм невозможно было прикоснуться. И сразу начался невыносимый хотюн. Я готов был залезть уже чуть ли не на старушек, хотя не понимал, КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ. В конце концов исподволь разговорился со своим приятелем Пашкой, и он по великому секрету сообщил, что и у него болят сиськи. Вот те раз! И у многих других пацанов. Да что же это за недуг такой страшный?!
Всё ткрылось совсем с иной стороны. Была у меня закадычная подруга Ленка, длинная, но симпатичная казашка. И она открылась, что девчонки страдают не меньше от той напасти. Она тихо похихикала, когда я её тискал в уголке:
– Не понимаешь что ль? Это же твой организм созревает. Мы вот Верку прихватили на тихом часе. Она ТАКИМ занималась с зубной щёткой под простынёй. Позорище! Мы её обсмеяли.
Вон оно что… То есть они её обсмеяли, а сами не против попробовать… И той болезнью этой надо самостоятельно переболеть, лекарства от неё никто и никогда не изобретёт. Умозрительно-то мне всё было понятно. Но как же от стояка отделаться? По вечерам в интернате уже стали проводить дискотеки. И так танцуешь невинно с девочкой, а твой «дружок» снизу начинает потихоньку просыпаться… Ты краснеешь и бледнеешь, а девчонка, ЧТО-ТО ощутив, прыскает, отворачивается вбок. И тебе становится ещё неудобнее. И что? Взять да сказать, что тебе поплохело, что не в состоянии далее касаться партнёрши, которая столь привлекательна? Ага, таких непередоваемо замечательных ощущений ты не получал никогда. И по своей воли вроде не хочешь отказаться. Прямо засада какая-то.
Хотюн не отпускал и летом. Потому я продолжал упорную осаду гм… вожделённой драгоценности Иришки. Хотя приладиться к её упругой заднице никак не удавалось.
Однажды я почти завалил квартирантку прямо на бабулину пуховую перину. Но она не давала задрать подол, уцепившись за юбку, как за знамя полка. Я просто х. ел от её невинности! Что ещё больше заводило мою настырность. Даже зауважал девушку за неприступность её «крепости»: значит, другим тоже не досталось, и то – зачёт… Признаюсь честно: прямо-таки горело заломать целку. Увы, пока приходилось просто подруюкаться сверху, через одежонку. Здорово, но не то.