А порою очень грустны - стр. 34
– Я не говорю, что книга плохая, – сказал он. – Нормальная книга. Но работу Каллера нельзя ставить на один уровень с трудами Деррида. Каждому великому нужен кто-то, кто будет пояснять его мысли. Вот такую роль Каллер и выполняет в отношении Деррида.
Мадлен отмахнулась от него:
– Я гораздо лучше понимаю, что такое деконструкция, когда читаю Каллера, чем когда читаю Деррида.
Терстон изо всех сил постралася рассмотреть ее точку зрения со всех сторон.
– Простота свойственна природе упрощений, – сказал он.
Вскоре после этого занятие закончилось; Мадлен по-прежнему была вне себя. Выходя из Сэйлс-холла, она увидела Леонарда, стоящего на лестнице с банкой кока-колы в руке. Она подошла к нему вплотную и сказала:
– Спасибо за поддержку.
– Не понял?
– Я думала, ты на моей стороне. Почему ты ничего не сказал на семинаре?
– Первый закон термодинамики, – ответил Леонард. – Закон сохранения энергии.
– Ты со мной не согласен?
– И да и нет, – ответил Леонард.
– Тебе не понравился Каллер?
– Каллер хороший. Но Деррида – тяжеловес. Нельзя его просто так взять и списать.
Мадлен раздирали сомнения, но злилась она не на Деррида.
– Терстон постоянно твердит, что он прямо-таки боготворит язык, – казалось бы, раз так, мог бы поменьше увлекаться забитыми терминами. Так нет же, все повторяет, как попугай. Сегодня слово «фаллос» три раза употребил.
Леонард улыбнулся:
– Думает, скажешь так, он у тебя как бы и появится.
– Он меня из себя выводит.
– Хочешь, пойдем кофе попьем?
– И еще «фашист» – тоже его любимое словечко. Знаешь, на Тэйер-стрит химчистка? Он даже их фашистами называл.
– Наверное, они ему перекрахмалили что-то.
– Да, – сказала Мадлен.
– Что – да?
– Ты меня только что на кофе пригласил.
– Правда? А, да, пригласил. О’кей. Пошли пить кофе.
В Синий зал Леонарду идти не хотелось. Он сказал, что не любит, когда вокруг студенты. Они прошли под Уэйленд-арч и направились по Хоуп-стрит в сторону Фокс-пойнт.
Пока они шли, Леонард то и дело сплевывал в свою банку из-под кока-колы.
– Прошу прощения, такая уж у меня мерзкая привычка.
Мадлен наморщила нос:
– Ты и дальше так собираешься продолжать?
– Нет, – ответил Леонард. – Сам не знаю, зачем я так делаю. Просто осталось с тех времен, когда занимался родео.
Когда они подошли к следующей урне, он швырнул туда банку и выплюнул комок табака.
Через несколько кварталов аккуратненькие клумбы с тюльпанами и нарциссами, разбитые в кампусе, сменились улицами без деревьев, по обе стороны которых стояли дома рабочих, раскрашенные в веселенькие цвета. Они миновали португальскую булочную и португальскую рыбную лавку, где продавались сардины и каракатицы. Здесь у детей не было дворов, в которых можно было бы играть, но они, с виду вполне довольные, раскатывали взад-вперед по голым тротуарам. Ближе к шоссе стояли несколько складов, а на углу Уикенден – местная столовая.