А между тем - стр. 11

Что, кроме бедных слов, останется в строках?

Твержу: «Затменье, бред, безумие, затменье…»

Сладчайшая из чаш была в моих руках,

И ливня и ветров не прекращалось пенье.

Лишь тот меня поймет, кто околдован был,

В ком жив хотя бы слог той повести щемящей,

Кто помнит жар и лед, кто помнит, не забыл,

Как задохнуться мог среди листвы шумящей.

Идти на убыль не пора:

В смоле сосновая кора,

Сегодня солнечно и сухо,

И песнь, приятная для слуха,

Звучнее нынче, чем вчера;

И птица кончиком крыла

Черкнула на озёрной глади,

Что мы живём лишь Бога ради,

И взмыла в небо, как стрела.

Сколько напора и силы, и страсти

В малой пичуге невидимой масти,

Что распевает, над миром вися.

Слушает песню вселенная вся.

Слушает песню певца-одиночки,

Ту, что поют, уменьшаясь до точки,

Ту, что поют на дыханье одном,

На языке, для поющих родном,

Ту, что живет в голубом небосводе

И погибает в земном переводе.

Мелким шрифтом в восемь строк

Про арест на долгий срок,

Про ежовщину и пытки,

Про побега две попытки,

Про поимку и битье,

Про дальнейшее житье

С позвоночником отбитым –

Сухо, коротко, петитом.

Так пахнет лесом и травой,

Травой и лесом…

Что делать с пеплом и золой,

С их легким весом?

Что делать с памятью живой

О тех, кто в нетях?

Так пахнет скошенной травой

Июньский ветер…

Так много неба и земли,

Земли и неба…

За белой церковью вдали

Бориса – Глеба…

Дни догорают, не спеша,

Как выйдут сроки…

Твердит по памяти душа

Все эти строки.

Идет безумное кино

И не кончается оно.

Творится бред многосерийный.

Откройте выход аварийный.

Хочу на воздух, чтоб вовне

С тишайшим снегом наравне

И с небесами, и с ветрами

Быть непричастной к этой драме,

Где все смешалось, хоть кричи,

Бок о бок жертвы, палачи

Лежат в одной и той же яме

И кое-как и штабелями.

И слышу окрик: «Ваш черед.

Эй, поколение, вперед.

Явите мощь свою, потомки.

Снимаем сцену новой ломки».

А я ещё живу, а я ещё дышу,

У вас, друзья мои, прощения прошу

За то, что не могу не обращаться к вам,

И вы опять должны внимать моим словам.

Прощения прошу у ночи и у дня

За то, что тьму и свет изводят на меня,

Прощения прошу у рек и берегов

За то, что им вовек не возвращу долгов.

О, Господи, опять спешу и обольщаюсь

В короткий зимний день никак не умещаюсь,

И забегаю в те грядущие мгновенья,

Где ни души пока, ни ветра дуновенья,

Ни звука, ни звезды, ни утра полыханья,

Но где уже тепло от моего дыханья.

«Bring out your dead»