А чего дома сидеть? Вольный поход. Книга первая. Дилетант - стр. 4
Самое честное слышишь на кухне ночью
Жизнь в нашей семье сложилась не самым простым образом. В пятнадцать лет, после тяжелого конфликта с мамой, я осталась жить на улице. Не то чтобы это произошло по моему личному желанию, но тогда это была единственная возможность оставить друг друга в покое. Мы все переживали потерю: мама – сына, а мы, дети (нас было трое), – старшего брата. Олега не стало в восемнадцать лет после тяжелой болезни. Мама была сломлена. Она скорбела и болезненно переживала утрату, а я в свои пятнадцать лет имела типичный подростковый характер и не нашла другого способа привлечь ее внимание, кроме агрессии. Я хотела вернуть ее внимание, сказать, что здесь, рядом, остались мы – я и средний брат Максим. Я не давала маме отдышаться, огрызалась, хамила и ревновала. Ничего хорошего из этого не получилось – моим домом стала улица и сомнительные компании. Мама долго не замечала моих попыток вернуться к ней. Она нашла меня только через несколько месяцев, плакала в трубку и просила зайти хотя бы за теплой одеждой. Но я уже жила как могла и как сама этого хотела.
Спустя долгое время я начала писать маме письма, в которых рассказывала, что теперь живу в другом городе и планирую получать образование. Город скрывала, но мама догадалась сама: среди фотографий, которые я посылала, был кадр на фоне магазина, а на витрине красовалась надпись «Москва – 850 лет». Благодаря письмам нам удалось наладить отношения. Я стала иногда приезжать к ней. Я скучала и очень любила маму, во мне жил тот ребенок, которого бросили. Добиралась автобусами и поездами, без паспорта: его у меня попросту не было. В поездах подкупала проводников, они шли навстречу и выделяли полку в своем купе. К тому времени я успела выучиться на официантку и поработать в популярном столичном баре. После стала продавцом в одном из павильонов на ВДНХ и кое-как жила, с трудом сводя концы с концами.
В восемнадцать лет как гром среди ясного неба прозвучал страшный диагноз: мне прогнозировали скорую смерть. Моим домом на девять месяцев стал научно-исследовательский медицинский институт. Там я встретила Сергея и впервые в жизни полюбила. Сергей тоже умирал. Через несколько месяцев его не стало, а я, пройдя все круги ада, неожиданно выкарабкалась. В свои девятнадцать лет резко повзрослела, вытащила себя со дна, на котором оказалась, – и впервые по-настоящему задумалась о жизни. Теперь мне не нужно было объяснять, что такое душевная боль. Юная и переполненная скорбью, я звонила маме, плакала – и она плакала вместе со мной.