~ А. Часть 2. Найти тебя - стр. 51
«Да, детка, мы неплохо изучили друг друга». Впрочем, эта мысль распадается на куски, когда я делаю новый толчок, а еще через пару минут все наши игры в ха-ха заканчиваются, и мы со стонами, под вопль будильника, кончаем практически одновременно.
Примерно через двадцать минут я, насвистывая, стою у плиты и орудую ложкой в высокой кастрюльке, деликатно оставив Сашку одну в спальне, пока она одевается. Выходит на кухню ко мне уже собранная, я бы даже сказал, деловитая (строгий пучок плюс свежевыстиранные и свежевысохшие джинсы и свитер). Но, главное, босиком.
– Почему не в тапочках? – киваю на маленькие голые стопы ног, быстро-быстро пробегающие по плитке пола по направлению к ближайшему стулу.
– Твои тапочки с меня сваливаются, – заявляет она и плюхается на стул, поджав под себя одну ногу. Шевелит пальчиками второй, а я стою и хлопаю ресницами, уставившись на ослепительно-белую узкую стопу с ноготками, покрытыми алым лаком, и пытаюсь восстановить способность связанно мыслить. Господи, что же это за морок такой? Ты пару раз взял ее ночью, она разбудила тебя в пять утра, чтобы продолжить, ровно тридцать минут назад вы еще раз переспали, а ты стоишь и не помнишь, о чем ты вообще ее спрашивал, и только марево картинки обнаженной женской ступни на сетчатке твоих глаз, да еще наступившая тишина напоминают тебе о том, что ты находишься в состоянии невесомости.
– Не смотри так, – смущенно шепчет она и, закрыв вспыхнувшее лицо рукой, делает вид, что поправляет волосы.
– Как «так»? – придя в себя, подхватываю кастрюльку за ручку и направляюсь к столу.
– Ты знаешь, как, – фыркает Сашка, и тут ее лицо изумленно вытягивается, когда она видит, что я выкладываю нам на тарелки.
– Это… это что, каша? – вскидывает на меня не верящие глаза.
– Мм. Овсянка, – усмехаюсь я.
– Слушай, я… я не буду, – растерянно бормочет она, когда я, закусив губу, чтобы не засмеяться, вручаю ей большую ложку. – А бутебродиков вчерашних нет?
Господи, тон до того жалобный, что я, не удержавшись, с грохотом ставлю кастрюлю на стол, отворачиваюсь и начинаю хохотать, опираясь о мойку.
– Не смешно! – обиженно жалуется она в мою спину.
Еле упокоившись, перестал смеяться. Оборачиваюсь:
– Ты вчера что помимо холодных бутербродиков ела?
– Ничего, – отвечает чуть раздраженно, напоминая мне, что она – взрослая-девушка-сама-по-себе.
– То есть, сидела на сухомятке. Да? – Пауза. – Все, Сань, давай, ешь кашу… Или, подожди-ка, так сказать, подсластим тебе пилюлю. – Распахнул холодильник, поискал глазами джем, сваренный Вероникой, прихватил банку и вернулся к Сашке: – На, в кашу положи, будет вкусно.