9 снов лорда Рэйвена. Часть 3 - стр. 22
Она горько усмехнулась.
- Мне так стыдно, что я ничего не могу сделать, - непослушными губами сказал Рэйвен. – Даже утешить Вас.
- Мне достаточно уже и того, что Вы понимаете меня, - ответила Кеттелин. – Вот говорю с Вами, а в голове мысль: наверное, наши беседы – то, что будет жить дольше всего после моей смерти. Я умру. Все, что я сделала, будет разрушено и постепенно сотрется из истории Шаттерграна, а Вы будете помнить. Вы – мое бессмертие.
Она улыбнулась, но как-то криво, и у Рэйвена защемило сердце, а по спине снова пробежал холодок.
- Вы еще очень молоды, и наверняка успеете совершить что-то великое, - возразил он, поежившись.
- Нет, - она покачала головой. - Меня не станет в ближайшие месяцы. Может быть даже недели.
Сказала, а затем, словно растеряв последние силы, устало прилегла на бок, коснувшись его бедра макушкой. Протянула руку, взяла нож Филина и прижала к груди, будто пытаясь найти в нем утешение. Сказанные ею слова не растаяли, а как будто зловеще зависли в воздухе. Рэйвен почти физически ощутил их присутствие – как взгляд в спину, колючий и леденящий дух. Как назло, ветер, что все это время трепал ткань шатра, неожиданно стих, и наступила странная душная тишина.
Рэйвен почувствовал, что ему трудно дышать, и схватился за воротник. Пальцы вдруг озябли и даже губы похолодели. Грудь сдавили стальные прутья, а сердце начало пылать болью. Ему захотелось закричать - но вовсе не от боли. И даже не затем, чтобы позвать Лейкери, который должен был быть где-то неподалеку. Ему захотелось выплеснуть криком чужой ужас из своей души. Но он лишь рывками выдохнул набранный воздух и посмотрел на Кеттелин, лежащую рядом с ним. Глаза ее были закрыты, мышцы – напряжены.
Как она живет с этим? Неужели все они каждый день и каждую минуту борются с мыслями о неумолимо приближающемся конце? Что хорошего можно сделать, если время в песочных часах истекает? Можно ли вообще сделать что-то хорошо, когда ты смертный? Когда за пару десятилетий, что отпущены тебе условной молодостью, ты только учишься, а затем сразу, без остановки, начинаешь стареть и хватаешься за все подряд, осознав, что не успеваешь жить?
Он протянул руку, чувствуя неодолимое желание коснуться ее плеча. Но дрожащие пальцы замерли в паре волосков до цели. Разве он смертный? Разве имеет право хотя бы жалеть? Его жалость - насмешка и еще горшее напоминание о пропасти, что лежит между ними. На его месте должен был быть кто-то другой. Кто-то яркий и веселый, способный пылать и согревать, отвлекать и увлекать. Но Филин погиб.