33 несчастья для математика - стр. 7
— А вдруг вы мне соврали и завалите на экзамене?
Ой, дурна-а-я!
Мама бы так и сказала, но её здесь нет, зато есть по-настоящему офигевший Илья Глебович, который смотрит на меня таким взглядом, что сразу понятно — сдать стало ещё сложнее. Как бы двумя пересдачами обойтись.
И молчание затягивается не потому, что ему нечего сказать, а потому, что цензуры в этих словах, наверное, маловато.
— Морозова, я кому-нибудь из вас, придурочных, хоть раз врал? — Испытующий взгляд предполагает какой-то ответ, но откуда мне знать! До сегодняшнего вечера Глебов у меня воспринимался исключительно как часть универа. — У меня сотни студентов, море потоков и десятки групп, но никто не сможет назвать меня лжецом.
И вот здесь просыпается настоящий стыд.
Который не «Боже, я поцеловала препода на спор!», а «Убейте меня, пока ещё чего-нибудь не ляпнула!» Извиняться? Под таким-то, уверенным в моём идиотизме, взглядом? Как-то не тянет, хотя, наверное, стоит. Уже потому, что ничего сладко-извинительного у меня, кроме торта, не осталось.
— Да, я нервничаю! — Может, нападение и правда лучшая защита? — Утром любимая кружка разбилась, потом заказчика не устроили загруженные на сайт картинки, дальше оказалось, что первой пары нет и знали все, кроме меня-идиотки. Ещё Разумовская не приняла контрольную для зачёта, а потом и этот идиотский спор, после которого всё вообще пошло непонятно куда!
Вот уж точно не туда, не с тем и не для того.
— Да брось, Морозова. — Широко раскрыв глаза, я смотрю на веселье Ильи Глебовича. — Спор-то тебя чем не устроил? Мне понравилось. — Щёки снова краснеют, и вот вопрос, что я за дура двадцатитрёхлетняя, если смущаюсь от всякой ерунды? — Ты выиграла, наверное, даже что-то интересное. На что хоть спорили, Морозова?
— На диплом, — буркнув, делаю глоток и только потом до меня доходит, с кем я откровенничаю.
Не то чтобы преподаватели не знали, как пишутся наши работы, но говорить об этом вслух в студенческой среде не принято.
— Чей? — неподдельно интересуется Глебов.
— Если бы я проиграла, писала бы диплом Пермяковой. — Гулять так гулять, тем более что я всё равно его делать не буду.
— А в случае выигрыша? — Илья Глебович подаётся вперёд.
— Ничего, — буркнув, я планирую отвернуться и занять чем-то руки, но он удерживает за запястье.
Меня пробивает электрическим разрядом до самого плеча, а от жара горячей ладони бросает в пот. И вот это от эмоций или Илья Глебович всегда такой горячий? Подозреваю, всё вместе, потому что прижиматься к его груди на парковке было жарко. Настолько, что это будет аукаться мне до диплома.