33 несчастья для математика - стр. 39
Его глаза так близко, взгляд настолько искренний и нежный, что я теряюсь, засматриваюсь в голубые прожилки на его радужке.
— Уж не молодо, а всё равно зелено? — слышится смешок с переднего сидения. — Приятно познакомиться, Маша, я Александр Иванович, водитель всего семейства Шестинских, хоть здесь особо никуда и не поездишь.
— И мне очень приятно. — Где-то там была злость и обида на Глебовские наглость и домогательства, в то время как здесь я сама едва не подаюсь навстречу, чтобы поцелуй стал действительно поцелуем.
Нет у меня ума. Не-ту.
— Молодё-ё-жь, — весело тянет Александр Иванович и прибавляет громкость у, льющейся из динамиков, музыки.
Я же могу сделать вид, что стесняюсь?
Отстранившись, я отворачиваюсь от Глебова, пряча нос в серо-белом мехе новой куртки. Без меня мне же купили «скромный» комплект зимней одежды — короткую куртку, пуховик до пят и тёмно-зелёный костюм типа горнолыжного. На бирки я демонстративно не смотрела и запретила себе всё это гуглить. Обойдусь как-нибудь без мук совести, тем более что его выходки в самом начале полёта мгновенно всё это компенсировали.
— Страшно, Мор-р-озова? — всё ещё прижимая меня к своему боку, насмешливо интересуется Глебов. Исключительно тихо и мне на ухо, но так, что от прокатившейся по телу вибрации меня бросает в дрожь. — Серый Волк зубами щёлк? — Он легко прикусывает мочку уха и от неожиданности меня прошивает горячей волной от макушки до кончиков пальцев на ногах.
Только от неожиданности! В жизни не признаюсь, что там большая часть удовольствия, потому что это вообще за гранью.
— А вставная челюсть у волков бывает? — повернув к нему голову, с нежной улыбкой спрашиваю я в ответ.
Где там моя храбрость? Или трусость? Или хоть что-нибудь, что спасёт меня от собственной на него реакции!
— Может, и бывает, — насмешливо хмыкает Глебов, — только чем тогда я стану выгрызать твоё спокойствие у собственной семьи?
— Вы… — Рука на талии сжимается чуть сильнее. — Ты специально преувеличиваешь, чтобы я боялась. — Музыка долбит в колонки так, что можно говорить нормально.
— Маш, про чемодан валерьянки я не шутил. — Новый вздох шевелит волоски у моего виска. — Представь, как будет выглядеть наш приезд. Я не виделся с отцом лет пять и мои редкие визиты не назвать тёплыми. Ещё года четыре я кормлю его завтраками, а последние месяцев шесть почти не отвечаю на звонки. Приплюсуй к этому наш скандал двадцатилетней давности, мою показательную смену фамилии и крутой нрав отца.
— То есть просто не будет? — поёжившись, я тоже вздыхаю. Может, стоило всё-таки прихватить с собой воспитательных книжек?