33 несчастья для математика - стр. 15

— За… — Если скажет за поцелуй, поцелую ещё раз. Так, чтобы было понятно, за какой из них действительно стоит извиняться. — За…

Осталось сделать так, чтобы она согласилась. Рассказать всё как есть? Что она нужна мне только для отвлечения родительского внимания?

И куда бы ты послал себя на её месте?

— За то, что смеётесь надо мной, — звучит уверенно, хотя мы оба понимаем — так себе аргумент.

— Извини, — вздохнув, принимаю её правила игры. — Больше не буду.

Недоверчивый взгляд из-под ресниц и то, как нервно она поправляет ремень сумки на плече, говорят в мою пользу. Хорошая девочка Маша Морозова хоть и не хочет, но верит плохому мне. Повезло.

— И в качестве извинений предлагаю тебе выходные. В Сибири.

5. Глава 5. Маша

— Г-где?

Надо было прогулять, а не потакать синдрому отличницы! Ничего бы не случилось, не приди я сегодня на пару. Может, Глебов бы даже не заметил.

Ага, с его-то суперспособностью?

— В Сибири, — глядя на меня, как на особо ценный приз, повторяет Илья Глебович. И его улыбка не выглядит милой, такой сожрёт и не подавится. — Иркутская область, Катангский район, посёлок городского типа… да, в общем-то, неважно, — хмыкнув, осекается он. — Поехали, будет весело.

— Вы… Я… Это вообще…

Как есть дура. Потому что вместо того, чтобы поставить наглого преподавателя на место, я стою, хлопая глазами и хватая ртом воздух. Реальность странно подёргивается, а шарики грозят заехать за ролики.

— Ладно-ладно, — неожиданно мирно отзывается Глебов, — успокойся. Никто никуда не едет, считай, что я пошутил.

Пошутил? Да у меня в жизни чувства юмора не было! Как и друзей, все из которых считали меня слишком серьёзной.

— Маша, да успокойся ты!

Я бы с радостью, но Илья Глебович держит меня за плечи, а это не способствует.

— Морозова, имей совесть! Если ты грохнешься здесь в обморок, ректор сожрёт меня вместе с машинным маслом. Маша, — вздохнув, Глебов за подбородок приподнимает моё лицо, — да пошутил я. По-шу-тил.

— Шутки у вас…

Сжавшиеся было когти ужаса немного разжимаются, выпуская сердце из объятий. Всё хорошо, просто в голове у меня опять не о том. Сбросив его руки, я глубоко вздыхаю, в очередной раз осознавая собственный идиотизм. Да почему я снова о постели-то? Ну, не изнасиловал бы он меня ведь!

И тут же краснею от собственных мыслей.

— Морозова, — глядя на моё наверняка пятнами пунцовое лицо, с интересом хмыкает Глебов, — а скажи-ка мне, о чём ты сейчас подумала?

— А зачем вы меня… — Лапали? Зажимали? Обнимали? Ни один из вариантов не подходит и я молчу, нервно прикусив губу.

— Я тебя что? — побуждая продолжать, весело интересуется Илья Глебович.