1924 год. Старовер - стр. 29
Теперь Федька смотрел на меня удивленно, явно не понимая, к чему это было сказано, но уточнять смысл сказанного не стал, спросил:
– Ты чего побежал?
– Не хочу обратно в тюрьму.
– Понятно. А как дальше жить думаешь?
– В большой мир пойду, искать свое место в жизни.
– Хм. Умно говоришь, сразу и не понять. Я о другом. Ты на себя посмотри. Сущий скелет, ребра торчат, да и одежа на тебе… Ладно, чего об этом толковать, скажу только одно: я, Иван, добро помню.
Немного отдохнув, мы поднялись с земли и неторопливо пошли, если я правильно понимал, огибая полустанок и село по большой дуге. На месте нашего отдыха остались, зарытые в землю, клочки записки, врученные мне Макаром Коноплей.
Глава 3
Хозяин принес нам в подвал кувшин с водой, бутылку самогонки, кружки, еду и пару свечей.
– Благодарствую, дядька Никифор, – поблагодарил его Оглобля. – Ты только Кольку…
– Убежал уже, – с этими словами люк захлопнулся.
Мой напарник по бегству зажег свечи, потом на перевернутом деревянном ящике организовал обеденный стол. Нарезал сало, лук, хлеб, потом достал из чугунка картошку. При виде еды у меня рот сразу наполнился слюной.
– Еще теплая. Бери.
В ответ я мог только кивнуть головой, так как уже жевал кусок хлеба с копченым салом и одновременно чистил вареное яйцо. Федька посолил крупную картофелину и откусил сразу половину, потом забросил в рот ломтик сала и хлеба. Несколько минут стояла тишина, мы жадно ели.
– Будешь? – кивнул он на бутыль самогона, стоящую на полу.
Я отрицательно покачал головой, продолжая есть. Федька пожал плечами (типа, как хочешь), и плеснул себе в алюминиевую кружку. Выпил. Сморщился.
– Ух, зараза! – и захрустел луком.
Снова налил, но пить не стал, а вместо этого крупно посолил уже очищенное яйцо и стал жевать вместе с хлебом. Какое-то время ел, потом неожиданно за метил:
– А ловко ты с краснопузыми справился. Одного в рыло, а на другого мужика толкнул. Как у тебя так ловко вышло?
Я пожал плечами, не переставая жевать.
– В тюрьме научился драться?
– Жизнь научила, – тихо сказал я.
Федька насмешливо хмыкнул, опрокинул в рот содержимое кружки, потом заел салом с луком.
– Из какого скита будешь, старовер?
– Нашего скита больше нет, а значит, и названия нет.
– Чего так?
– Сожгли скит, а людей побили.
– Красные сволочи, даже божьих людей не пожалели. Эх, да что тут говорить! Всю жизню нашу наизнанку вывернули!
Он снова налил в кружку самогонки, выпил, после чего стал жадно есть. На словах вроде проявил сочувствие, вот только ни в глазах, ни в голосе у него даже намека на чувство не было. Федька снова налил самогон в свою кружку. Выпил, крякнул.