1924 год. Старовер - стр. 2

Вместе с болью изломанного тела меня пронзило острое чувство одиночества. Двойной напор с такой силой ударил по сознанию, что я не выдержал и тихо выругался сквозь зубы, причем не столько от боли, сколько от ощущения беспомощности. Больной, лежавший на соседней кровати и до этого тихо сопевший, услышав это, вдруг резко замолк, потом с шумом повернулся на другой бок, всхрапнул и снова заснул. Прошло несколько минут, прежде чем я сумел взять себя в руки, а затем, чтобы отвлечься, стал прикидывать, какую линию поведения надо избрать, чтобы не выбиться из образа молодого старовера.

Теперь мне надо было привести свое сознание и навыки в соответствие с моим нынешним положением. Я уже знал, что до семнадцати лет хозяин моего нынешнего тела рос в лесу, причем, где именно, он и сам не имел ни малейшего понятия, так как география не входила в его обучение. Их учили читать, писать и считать. Он умел делать простейшие арифметические действия, учился читать по «Часослову», знал наизусть утренние и вечерние молитвы, а все остальное его время занимали охота, рыбалка и работы по дому. Звали его Иваном Микишиным.

Жил бы он так и дальше, только в один из летних дней перед скитом появился конный отряд чекистов, присланный в скит из-за доноса, в котором говорилось, что местные староверы оказывают помощь укрывшейся в лесу банде белогвардейцев под командованием бывшего царского поручика, которого не могли поймать уже четыре месяца. Об этом факте Микишин узнал много позже, уже во время допроса в ЧК.

За сутки до появления карательного отряда трое староверов отправились на охоту, а вернувшись через три дня, не поверили своим глазам, глядя на уничтоженный скит. Иван был в их числе. Стоило молодому и горячему парню увидеть трупы близких ему людей, как он потерял голову. Какое-то время он кричал и плакал, потом его словно перемкнуло, жажда мести опалила огнем его сердце и разум. Схватив охотничье ружье, он кинулся по следам убийц.

Несмотря на свои семнадцать лет, он уже был опытным таежником, охотником и следопытом, поэтому идти по следу большого отряда ему не составило труда. Нагнал он чекистов на выходе из леса, вот только горе и месть дали осечку в тот самый момент, когда он был готов нажать на спусковой крючок. Не смог Иван выстрелить, ни вера, ни воспитание не позволили, зато у одного из чекистов рука не дрогнула. Молодой старовер был ранен, затем его перевязали и забрали с собой, а через неделю он предстал перед пролетарским судом, который обвинил его в вооруженном покушении на сотрудников ЧК.