13 друзей Лавкрафта - стр. 9
– Мне не стоит их разрезать, – сказал Ван Ритен, и Этчем согласился.
Они устроили Стоуна как можно удобнее, и перед закатом мы еще раз навестили его. Он лежал на спине, его массивная грудь высоко поднималась, но сам он пребывал в некоем забытьи. Мы оставили с ним Этчема и удалились в соседнюю хижину, предоставленную нам. Звуки джунглей здесь не отличались от тех, что мы слышали на протяжении последних месяцев, и вскоре я быстро уснул.
…В какое-то мгновение среди непроглядной тьмы я поймал себя на том, что не сплю и прислушиваюсь. Я слышал два голоса: один – Стоуна, второй – шипящий и хриплый. Голос Стоуна я узнал после всех лет, прошедших с тех пор, когда слышал его в последний раз. Другой же не походил ни на что знакомое. Он был тише плача новорожденного, однако таил в себе требовательную силу, подобную пронзительному жужжанию насекомого. Я слышал, как во тьме рядом со мной дышит Ван Ритен; он заметил меня и понял, что я тоже вслушиваюсь. Я мало знал язык балунда, как и Этчем, но вполне смог бы разобрать слово-другое. Голоса чередовались, перемежаясь молчанием в паузах.
Затем оба внезапно заговорили, разом – и быстро. Бас-баритон Стоуна, звучавший в полную силу, как у совершенно здорового человека, и невероятно стрекочущий фальцет сцепились друг с другом, как голоса двух ссорящихся, пытающихся переговорить друг друга.
– Я не могу это терпеть, – сказал Ван Ритен. – Пойдем взглянем на него.
У него при себе был один из этих типичных походных цилиндрических фонариков. Ван Ритен пошарил вокруг себя в его поисках, нажал на кнопку и поманил меня следом. Снаружи хижины он жестом приказал мне стоять и инстинктивно выключил свет, как будто сейчас способность видеть мешала ему лучше слышать.
Здесь стояла кромешная тьма, не считая тусклого тления углей в костре носильщиков. Слабый свет звезд едва-едва пробивался сквозь деревья, река тихо шептала. Мы слышали одновременно два голоса, затем скрипучий голос внезапно превратился в острый, пронзительный свист, прорвавшись сквозь бранчивый поток отрывистых фраз Стоуна.
– Боже милостивый! – воскликнул Ван Ритен.
Он резко включил свет.
Мы обнаружили спящего Этчема, вымотанного продолжительной тревогой и тяготами его феноменального похода и в то же время полностью расслабленного теперь, когда его груз в некотором смысле перешел на плечи Ван Ритена. Даже свет, упавший на лицо, не пробудил его.
Свист приутих, и оба голоса звучали теперь вместе. Они раздавались с койки Стоуна – направленный туда луч высветил его, лежащего там же, где мы его и оставили. Но сейчас Стоун выпростал руки над головой, а покровы и бинты оказались сорваны с его груди.