11/22/63 - стр. 70
– Доброе утро.
– Вообще-то уже вторая половина дня, но пусть будет утро, если вам так нравится. – Он попыхивал трубкой, и легкий ветерок донес до меня аромат табака «Черри бленд». Я сразу вспомнил деда, курившего его, когда я был маленьким. Иногда он вдувал дым мне в ухо, чтобы снять боль. Сомневаюсь, что АМА[41] одобрила бы этот способ лечения.
– Вы продаете чемоданы?
– Да, держу несколько для разнообразия. Не больше двух сотен. Пройдите к дальней стене, а там посмотрите направо.
– Если я куплю один, можно будет оставить его здесь на пару часов, пока я сделаю кое-какие покупки?
– Я работаю до пяти. – Он подставил лицо солнечным лучам. – Дальше – свободное плавание.
4
Я обменял пару старинных долларов Эла на кожаный чемодан, оставил его под прилавком битника, а сам двинулся по Главной улице с портфелем, стукающимся о ногу. Заглянул в витрину зеленого дома и увидел, что продавец сидит за кассовым аппаратом, читает газету. И никаких следов моего приятеля в черном пальто.
Заблудиться в торговом районе не представлялось возможным – он занимал только один квартал. Миновав три или четыре магазинчика за «Кеннебек фрут», я вышел к «Парикмахерской Баумера». В окне вращался красно-белый парикмахерский столб. Рядом с рекламного политического плаката улыбался Эдмунд Маски[42]. Я помнил его стариком с покатыми плечами, но этот Эдмунд выглядел слишком молодым для того, чтобы голосовать, не говоря уже о том, чтобы куда-то избираться. Плакат гласил: «ОТПРАВИМ ЭДА МАСКИ В СЕНАТ США! ГОЛОСУЙТЕ ЗА ДЕМОКРАТА!» Снизу кто-то приклеил белую ленту с надписью от руки: «ГОВОРИЛИ, В МЭНЕ ЭТОМУ НЕ БЫВАТЬ, НО МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ! СЛЕДУЮЩИЙ ШАГ – ХАМФРИ[43] В 1960!»
В парикмахерской у стены сидели два старичка, тогда как третьему подравнивали волосы вокруг плешивой макушки. Оба ожидавших дымили как паровозы. Парикмахер (как я предположил, Баумер) тоже дымил, прищурив один глаз от поднимающегося едкого дыма. Все четверо посмотрели на меня. Взгляды эти меня не удивили: не то чтобы недоверчивые, но точно оценивающие. Кристи придумала им название – янки-взгляды. Есть, оказывается, что-то незыблемое, и так приятно это осознавать.
– Я не из этого города, но я друг, – сообщил я им. – Всю жизнь голосовал только за демократов. – И поднял руку, призывая в свидетели Господа.
Баумер то ли хмыкнул, то ли что-то пробурчал и рассеянно стряхнул упавший с сигареты пепел на пол, где среди срезанных волос валялось несколько раздавленных окурков.
– Гарольд – республиканец. Будьте осторожнее, а не то он вас цапнет.
– Только зубов у него больше нет, – вставил один из стариков, и все рассмеялись.