100 великих загадок российских городов - стр. 24

Сам Кондратий Федорович с весны 1824 г. служил правителем дел канцелярии Российско-Американской компании – без соответствующей протекции на это очень доходное место устроиться было невозможно. Видимо, масоны же поспособствовали избранию Рылеева с 30 декабря 1824 г. членом Цензурного комитета, где он вплоть до ареста исполнял обязанности цензора поэзии.

В 1823 г. поэт вступил в Северное тайное общество, а в марте 1825 г. был избран в его руководящий орган – Думу. Еще до избрания в Думу Кондратий Федорович фактически идейно возглавил движение будущих декабристов и считался «диктатором» общества вплоть до декабря 1825 г., когда сложил с себя диктаторские полномочия в пользу С.Н. Трубецкого. Именно на него легла забота о подготовке будущих убийц царской фамилии, каковыми были назначены А.И. Якубович и П.Г. Каховский. Причём вроде бы небогатый, почти бедный Рылеев финансировал (!) обоих подопечных.

Одним словом, масонский след в деле декабристов столь очевиден, что дополнительных доказательств не требует.

Невозможно оспорить справедливость казни пяти декабристов – они взошли на эшафот не по политическим, но сугубо уголовным обвинениям, если отнести к уголовным подготовку государственного переворота, убийства сторонних людей, подстрекательство к мятежу обманным путём и т. д.

Частной, но многих смущающей загадкой стала тайна захоронения трупов казнённых – останки их не найдены по сей день, хотя при советской власти поискам могил декабристов уделялось большое внимание. Версий несколько. Самая необычная из всех была изложена прапорщиком Иваном Васильевичем Шервудом-Верным, который в своё время выдал Александру I Южное общество будущих декабристов. В официальном заявлении в Третье отделение[15] он сообщил, что некто «выкрал тела казнённых и перезахоронил в другом месте, а их черепа держит у себя дома». Масонские игры продолжились.

Однажды меня пригласили на встречу в городское Общество любителей книги. Тему беседы заранее не обговаривали. Вот я и предложил собравшимся побеседовать о неясностях в дуэли А.С. Пушкина и Ж. Дантеса. Сразу же поднялся руководитель Общества и с пафосом прочитал стихотворение Л.А. Филатова «Дантес» со знаменитым рефреном: «Он Пушкина убил». Относительно стихосложения произведение отличное, относительно понимания сути случившегося – поверхностное.

В тот раз я ответил стихотворением, написанным самим Пушкиным на иллюстрацию к «Евгению Онегину» в «Невском альманахе» за 1829 г.