Звездный рыцарь - стр. 21

– «Тривель» – значит «смерть», – осенило Романа. – Выходит, я обязан тебе жизнью? Но, как всякий герой приключенческих романов, в долгу я не останусь и тебе еще пригожусь... Пойдем, Тано. – И он потянул юношу за рукав. – Ужасно неудобно разговаривать всего четырьмя словами, ты не находишь? Вот когда мы с тобой доберемся до корабельного лингвиста...

Пятачок мужественно почесал за ухом и сказал, что до пятницы он совершенно свободен и с большим удовольствием пойдет с Пухом, в особенности если там настоящий Бука.

А.А.Милн

Искалеченный корабль выплыл из сумерек, тускло сияя в свете выползающей первой луны. У Тано широко раскрылись глаза: его потрясли размеры невиданного сооружения. Он обошел вокруг корабля дважды, задрав голову и робко ощупывая пальцами металл. Дав ему вволю налюбоваться, Роман открыл люк, и подступающую ночь разогнал яркий луч света. Тано даже зажмурился – так резок был переход от полумрака. Землянин мягко и настойчиво подтолкнул спутника.

– Идем, Тано, – пригласил он, не заботясь о том, что «алый» не понимает ни слова. – Это мой дом, а ты – мой гость. Входи же, не бойся!

Тано чуть заметно напрягся и шагнул в выходной тамбур. Роман последовал за ним.

В корабле гость вел себя сдержанно: сел, куда указали, съел и выпил то, чем угостили, от добавки вежливо отказался. С интересом осматривался, но с места не вставал и ни к чему не притрагивался. Только когда Роман принес две клейкие ленты с пупырышками мнемодатчиков и хотел пристроить одну из них на лоб Тано – тот запротестовал, и хозяину пришлось подать пример. Тогда Тано успокоился и послушно подставил голову.

– А теперь – спать. Утром проснемся и будем разговаривать, как подобает двум хорошим друзьям, ибо, я надеюсь, мы уже стали ими, – болтал Роман, увлекая гостя в отсек лингвиста. – У нас тут две коечки, и мы на них превосходно отдохнем. Ложись, Тано, мой юный друг. Впрочем, мы с тобой, кажется, ровесники... Колыбельную я тебе петь не буду, слухом судьба меня обделила, а уж голосом и подавно...

Измученного боем и долгой дорогой Тано уговаривать не пришлось. Он живо сбросил сапоги, плащ, отстегнул пояс – но меч, видимо по привычке, положил рядом под рукой.

– Спи спокойно. – И Роман первый блаженно смежил веки. Тано незамедлительно сделал то же самое, и через несколько минут в отсеке слышалось ровное дыхание двух спящих.

Утром Роман проснулся раньше Тано. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к новому языку, вложенному за ночь в его память. Слова, которыми он так удачно объяснялся с Тано, оказались угаданы не совсем точно. «Тривель» действительно означало «смерть, гибель», но «левиор» переводилось как «рыцарь», а Тано – «Одинокий». «Вао» и «аос» представляли собой местоимения – соответственно «я» и «ты».