Звёздный огонь - стр. 83
– Сегодня? – ошеломленно пробормотал Хаген. – Сейчас?!
– Нет, через год! – рявкнул Крейн. – Я кому сказал, на борт! И только попробуй заговорить по пути с этой зеленоглазой вертихвосткой!..
Хаген даже не успел осознать, что происходит, а ноги сами понесли его вперед. Без помощи Крейна не обошлось? Феникс, внешне спокойный, на самом деле был похож на кипящий котел, с которого вот-вот должно было напрочь снести крышку. «Заступница! – ужаснулся Хаген. – Он за неполную неделю успел сойти с ума от безделья!»
И про какую это вертихвостку Крейн сказал ему напоследок?..
… – Ты сумеешь? – Дядюшка Пейтон пытливо смотрел ему в глаза, хмурился, словно не решаясь высказать вслух сомнения. – Ты ведь ещё так молод… и там не будет помощников, всё придется делать самому…
Хаген с трудом сдержал раздражение. Неужели его всё ещё считают ребенком?
– Я всё сделаю в лучшем виде, не беспокойтесь. Вы получите свой пакет вовремя, в целости и сохранности.
– Ну-ну, – только и сказал Пейтон. – Желаю удачи.
Дело, которое ему поручили, и впрямь было не особенно сложным – если не принимать во внимание, что оно оказалось совершенно незаконным.
За полтора года, что Хаген прожил в доме Пейтона, дядюшка ни разу не заговорил с ним о том, на что сам намекал тогда, в своем кабинете. Пейтон, выдававший себя за обычного человека, держал небольшую лавку, в которой продавались бумага, чернила и аляповатые застежки для книг, украшенные дешевейшими камешками. Иногда дядюшка сам выходил к покупателям, но чаще это делали его помощники Виксен и Марио, тоже приходившиеся как торговцу, так и Хагену очень дальними родственниками. Наблюдая за своими «кузенами», один из которых оказался нелюдимым, с волчьими повадками, а другой – болтливым дуралеем, молодой пересмешник пришел к весьма лестному для себя выводу: их дар оставлял желать лучшего.
Когда-то тетушка Эвелла обучила племянника основам семейного искусства, и ей Хаген сейчас был весьма благодарен. Без бдительного надзора Хеллери он быстро наверстывал упущенное, и Пейтон всячески ему помогал, до поры не требуя ничего взамен. Уже через два месяца после начала занятий Хаген мог изобразить чужое лицо так, что даже при ярком свете полуденного солнца никто не заметил бы разницы. «Ты талантлив, мальчик мой! – воскликнул Пейтон восхищенно. – Даже Хеллери в молодые годы не сравнилась бы с тобой, что уж говорить обо мне…»
Хеллери? Выходит, бабушка запрещала ему пользоваться семейными способностями вовсе не из-за того, что сама была бездарна? Это была слишком уж сложная мысль для пятнадцатилетнего паренька, и Хаген её отбросил. Леди Хеллери осталась в прошлом, вместе со своей убежденностью в том, что надо сидеть тихо и ждать, пока всё образуется.